71
Записка Г. Вучковича А. П. Бутеневу о бесправии боснийских христиан и злоупотреблениях откупщиков и турецкой администрации
29 апреля 1858 г. Константинополь
Мы обращаемся к вашей великой милости и доброте с этим письмом, чтобы познакомить вас с нашей неволей и нуждой, которую мы терпим постоянно уже несколько столетий, а в настоящее время в особенности.
1. В 1852 г. отобрали у нас из целой Боснии оружие, которое стоило по меньшей мере 50 млн. грошей (пиастр), не заплатив нам ни одной пара.
2. Сколько мы ни выставляли во времена Омер-паши для царского войска припасов: баранов, масла, ржи, пшеницы, дров, сена, коров, подвод для крепостных работ, за все обещали нам выплатить, а не дали ни одной пара.
3. В то время пало у бедных жителей 5000 лошадей и более, за которые также ничего не выплачено.
4. В Боснии сколько ни перебывало аг, бегов, а также пашей и визирей, все, хозяйничая по-своему, довели бедных жителей до крайности.
5. Бег может отнять у жителя жену и держать ее, сколько ему хочется, а после убить ее, как это сделал, например, Дервиш-бег Куленович у Петровца.
6. Они убили бесчисленное множество бедных поселян.
7. В одном Новосельском кадилуке найдется более 50 человек потурченных.
8. Всякий день посылают на работу и гоняют на барщину.
9. Берут третину от всякого жита, а сена и половину, а не дают ни вола, ни лошади. [166]
10. Спайя (Правильно: спахия) может у своего поселянина (кмета) отнять все его имущество и самые жилые строения: двор, амбар, сенной сарай и т. д.
11. У нас священники не священники, а невольники, они обходят дворы по царскому делу и сбирают деньги с заптиями. Соберет, например, в казну 10 тыс. пиастров, а ему дают расписку в 5 тыс., что ему делать? Он, бедный, не знает и своей грамоты, а и подавно турецкой. Так все у нас делается. Чего бы ни требовали от народа, хоть бы он каждый день давал, все будет оставаться в долгу. Такова была для нас десятина арамбашика: вот уже семь лет, как выплачивают ее бедные поселяне и избавиться не могут. Есть села, которые давали ее по 5 раз.
12. Священник имеет в своем приходе 100 дворов, а иные и больше. Пока его посылают за вышеупомянутым сбором, а младенцы умирают без крещения. Его нет, а где он? Собирает кое-какие несчастные подати.
13. В мае месяце 1856 г. наложили на нас повинность, которую мы уплачивали три раза в год и которая приносит, если не ошибаюсь, от 400 [тыс] до 60 000 цесарских червонцев. А другие подати следующие:
14. Порез два раза в год (по 63 пиастра).
15. Амрия по два раза в год (по 14 пиастров).
16. Казания, подать с винокурения (с каждого котла по 50 пиастров).
17. Пелузия, пошлина со всякого борова по 10 пиастров, а до сих пор было по 1 пиастр 10 пара.
18. Пошлина с курения табаку и со всего продаваемого в трактирах.
19. Десятина, о подробностях коей я не буду передавать на письме.
20. Во всей Боснии нет и 20 училищ.
21. Нет книг.
22. В судах нет ни одного нашего человека, которому царь давал бы жалованье (как туркам), кроме ходжа-баши, который употребляется на то, чтобы приносить турецким членам меджлиса огня для раскуривания трубок и, сохрани бог, если он будет им перечить.
23. 100 тыс. крещенных людей не имеют права свидетельствовать на одного турка. Обидчик-турок и судья-турок; каково же должно быть правосудие?
24. С тех пор, как султан завоевал Боснию и покорил ее под свою руку, наши люди никогда не противились ему, а турки — часто и очень много раз, а все они правы, а мы виноваты. Мы даем всякие подати, а они ничего; а все мы кривы, они только правы, хоть стеклом бей о камень, хоть камнем о стекло — все равно, все стекло разобьется, так и наше дело с турками.
25. Есть у нас кадии и другие судьи, зависящие от шейх-уль-ислама; как скоро умрет кто-либо из старейшин (саибиев), кадия описывает все его имущество, и собственное его и чужое, если что имел, и со всего берет подать — мертвому, и не берет с того, сколько нашел налицо, а впятеро больше.
26. Заптия, когда приходит в деревню, нагрянет на ночлег, требует есть и нить, водки, хлеба, кур, а платить ни за что не хочет; он если скажет: «не помогай бог», а я «помогай бог», все ему больше верят.
27. Мы не смеем заявлять никаких неправд, причиняемых нам, ни жаловаться судьям. Когда мы идем приносить жалобу за сделанное нам оскорбление, нам отвечают: хотите ли потурчиться и т. д. Так, несчастных посавинцев, искавших своего права, до сих пор бьют и вяжут, и гонят на все стороны. Нам до сих пор не было пользы жаловаться и плакаться, терпи тело и помни душа: турок заклялся небом и землею действовать не правдой, а насилием. [167]
28. У нас арестанты умирают от голода и жажды. Когда умрет кто-либо из них, его вытаскивают, как животное какое-нибудь, и без всякого обряда зарывают его.
29. Мы своему государю никогда противниками не были, и теперь особенно тяжело нам, что мы не имеем к нему доступа и не можем высказать ему нашего горя и бедствий. Нам кажется, что он ничего не знает, что снами делают. Я, один из уполномоченных народа, прибыл сюда по его приказанию с свидетельствами и письмами и передал их каждое по принадлежности. Я думал, что меня будут спрашивать о чем-нибудь, касающемся до нашего бедного народа, но никто ни о чем не спрашивает. Мы люди простые, языков никаких не знаем; хорошо еще, что того, на котором говорим, не забыли; если нас спросите, в каком мы положении, ответ: как бог велел, а дай бог лучшего. Но мы надеемся на бога и на вашу доброту и милость, что вам угодно будет объяснить наше положение тем, кому о том знать надлежит, и что тем дела наши поправятся. Вот сколько дней я здесь и начинаю просто терять всякий разум, не знаю, как еще писать. На свете еще не родился человек, который бы мог высказать словами и описать пером нашу тугу и неволю; свет дошел до последней крайности; те, которые послали меня, хотели мне дать по 20 пара с каждого дома и того не в состоянии дать.
Итак, остаюсь вашего высокопревосходительства покорнейший и нижайший слуга, поручающий себя вашей милости
боснийский уполномоченный Гавро Вучкович
АВПР, ф. ГА V-А2, д. 800, л. 232
-236. Пер. с сербохорват, яз., современный подлиннику.