ПЕРВОЕ ОПИСАНИЕ УРАЛЬСКИХ И СИБИРСКИХ ЗАВОДОВ
Первое описание Уральских и Сибирских заводов, составленное в 30-е годы XVIII века, в царской России постигла полная неудача: работу не напечатали.
Между тем это была замечательная работа. Она описывала заводы, их историю, экономическое состояние и содержала в себе весьма ценное практическое руководство по горному и металлургическому производству. Это было первое руководство по горному и металлургическому делу, которое было составлено в России. Однако для феодально-дворянского правительства Анны и Бирона работа оказалась неподходящей. Автор весьма обстоятельно доказывал, что Уральские казенные заводы приносят прибыль. Это, конечно, не могло понравиться тогдашнему правительству, члены которого во главе с Бироном уже подготовляли почву для растаскивания казенных горных заводов, указывая, что для казны заводы убыточны. Судьба книги была решена: она продолжала оставаться в рукописи.
Этой рукописью нередко пользовались горные специалисты Для своих ученых трудов, заимствуя из нее целые отделы 1 ее [12] копировали частные заводчики для своих заводов; ее усердно переписывали студенты горного кадетского корпуса, для которых она долго была пособием по горному и металлургическому производству. Рукопись списывали и переписывали довольно часто, но этим дело и ограничивалось. Издавать ее не собирались.
Только через сто лет в «Горном журнале» появились отрывки из этой работы2. Однако самая значительная часть рукописи — горная и металлургическая техника и ряд других отделов — осталась ненапечатанной.
Работу об Уральских заводах составил Георг Вильгельм де-Геннин (1676–1750 гг.). Это был выдающийся инженер и артиллерист, один из лучших знатоков горного и металлургического дела в России XVIII века.
Этот крупный специалист двенадцать лет управлял Уральскими заводами. Он много потрудился над их организацией и развитием. Во время своей работы Геннин хорошо изучил горнозаводский Урал. Там вместе со своими помощниками он и написал свою замечательную книгу.
Составляя свою книгу, Геннин ставил перед собой две задачи: дать полный отчет, о своей двенадцатилетней работе на Урале и научить других, как организовать и вести горнозаводское производство.
Об этих задачах он пишет сам в своем посвящении книги Анне: «А что при бытности моей с 1723 по октябрь месяц 1734 года каких заводов и фабрик построено и в которых местах, и что на то строение и содержание в каждой год издержано денег, и на оные сделано меди, железа и протчих припасов, и с начала тех заводов по нынешней год получено прибыли, тому прилагаю... сочиненную мною книгу».
Но Геннин заботится не только о том, чтобы отчитаться в своей работе. Его книга должна служить также и руководством по металлургическому производству. В книге, пишет он, «всем заводам, фабрикам и протчим машинам абрисы и показание, как оные вновь строить, и что к тому каких припасов потребно, и ежели при котором мастерстве что повреждено будет, то оное как исправлять, также железо и медь в наилутчею доброту приводить, делать и пробовать, и каким образом с наилутчим порядком строение заводцкое производить и содержать».
Эту задачу — научить других ведению производства — Геннин подчеркивает еще раз в своей книге. Он указывает, что в его описании заводов даются «ландкарты о ситуации оных заводов, каждого порознь план и прошпект, и рудником маркшейдерские планы, и показание с чертежами, как плотины и каждую фабрику с фундамента строить, и что к тому надобно, и в тех фабриках всяким штукам, как деревянным, так чюгунным и железным, которые употребляютца при каждой фабрике, по [13] маштапу и по весу, и протчему, что в них производитца». Все это дается, указывает Геннин, «впредь для науки»3. С этой же целью Геннин дает в своей книге «новой горной и завоцкой штат», составленный на основании уральского опыта, взамен устаревшего штата 1723 года.
Работу свою Геннин строит по такому плану. Сперва он описывает Екатеринбургский завод с его «фабриками»-цехами. Этому главному заводу, который должен был служить образцом для других, он уделяет наибольшее место в своей книге, подробно описывая каждую мастерскую завода.
Сюда же он вставляет и главу о Сибирском обербергамте — высшем горном управлении на Урале, которое было учреждено Генниным в Екатеринбурге.
Затем следуют описания остальных казенных заводов. В этих описаниях излагаются история завода, если он существовал до Геннина, или же история строительства при Геннине, реестр построек завода, штат, потребность в материале, сырье, рабочей силе, производительность завода, стоимость продукции. Описания сопровождаются весьма ценными рисунками, чертежами и табелями-отчетами о выработанной продукции, о приходе и расходе денег и припасов на заводе за период управления Геннина. Далее в более кратком виде дается описание частных Уральских заводов.
Помимо Уральских заводов Геннин помещает в своей книге весьма интересные описания двух горных заводов Сибири — Колывано-Воскресенского и Нерчинского.
–––––––
В последние десятилетия XVII века феодально-дворянское правительство России развивает усиленную деятельность. Подавив Разинское восстание, помещики и нарождающийся купеческий класс укрепляют свое классовое господство и приступают к расширению пределов своего государства. В интересах этих классов за счет низов ведет московское правительство внутреннюю и внешнюю политику страны.
«Возвышение класса помещиков, содействие нарождавшемуся классу торговцев и укрепление национального государства этих классов происходило за счет крепостного крестьянства, с которого драли три шкуры» (Сталин)4.
Преследуя интересы помещиков и купцов, московское правительство ведет усиленную завоевательную политику. Оно пытается продвинуться на юге до Азовского и Черного морей и воюет с Крымом и Турцией.
В то же время оно готовится к борьбе за Балтийское побережье и ведет секретно подготовку войны с Швецией. [14]
Продолжается также и продвижение на Восток для захвата новых колоний.
Для такой экспансии феодалам-крепостникам нужны были средства и люди — деньги и солдаты. Деньги московские феодалы выколачивали всякими способами из «подлого народа» — крестьян, закрепощенных помещиками и дворянским государством, и других низших слоев населения.
Из крестьян Петр I и его правительство, принимавшие деятельные меры «для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев» (Сталин) 5, брали и солдат.
Но кроме солдат нужны были разного рода специалисты, каких в отсталой царской России не было: знатоки военного дела, моряки, инженеры, техники, врачи. Этих людей петровское правительство усиленно приглашало из-за границы, часто даже не разбираясь толком в их знании и умении.
В конце XVII века во многих городах Западной Европы царские послы и разные агенты усердно занимались вербовкой специалистов на московскую службу. Выполняя данный им наказ, они всячески расхваливали условия этой службы и подробно расписывали выгоды, какие она представляет для иностранцев.
Особенно усердно вербовали специалистов в Амстердаме, где этим делом занималось «великое посольство» из Московии во главе с генералом Лефортом и Головиным. Здесь в 1697 году был нанят на русскую службу молодой Геннин. Его рекомендовал московскому правительству амстердамский бургомистр фон Витен.
–––––––
На русской службе Геннин работает в качестве артиллериста и инженера. Он принимает участие в войне с Швецией, возводит в ряде пунктов укрепления — в Новгороде в 1701 году, затем в Финляндии, достраивает в 1712 году пушечно-литейный двор и пороховые заводы в Петербурге.
В 1713 году Геннину поручают весьма ответственную работу: его назначают олонецким комендантом и начальником всех горных заводов в Олонецком крае.
Эти заводы, близкие к северному театру военных действий, имели важное значение. Они должны были поставлять пушки и разные припасы для армии и флота. Однако заводы не справлялись со своими задачами. Они были неудачно построены, запущены и работали плохо.
Геннин должен был привести заводы в исправное состояние.
Новый начальник энергично взялся за работу. Он налаживает заводское хозяйство, перестраивает заводы и вводит на них более совершенную технику. На заводах возводятся домны «по английской пропорции» с производительностью большей, [15] чем давали старые домны, устраиваются новые мастерские и устанавливаются в них такие машины, каких там ранее не было.
Заводы растут и начинают работать полным ходом.
На Петровском заводе до приезда Геннина работала одна домна. Через год положение изменилось.
Из одной домны, сообщает он в Петербург в 1714 году, «льем пушки», из другой «выпущаем чугун и потом станем пушки лить, третья домна сушится, четвертая кладется» 6.
В следующем году — новый успех.
«В ходу на Петровских заводах четыре домны непрестанно, на Повенецких заводах — три» 7.
В 1718 году Геннин подробно описывает работу заводов:
«В ходу ныне при Петровских заводах три домны и на Повенецком заводе три домны ж, из которых непрестанно денно и ночно льем пушки и ядра и дробь».
«Сверх того на Петровских, на Повенецких, на Устьрецких, на Кончеозерских заводах делаем непрестанно кованое перетяжное железо на якори и на оружейное дело, доски и прочие всякие припасы» 8.
В Олонце Геннин изобретает и строит новые машины.
В 1714 году он сообщает адмиралу Апраксину об изобретенной им сверлильной машине для сверления и обточки пушек:
«Также ныне выдумал я и сделал новую машину водяную: стоя точу пушки 24 фунтовые по две вдруг, да третью сверлит, почитай, без людей. Только ко оной машине надобно три человека, а прежде сего было на работе у оного точенья и у сверленья по сорок человек. Такой машины нигде нет, и, чаю, не слышно» 9.
Для организации производства и работы на заводах Геннин приглашает иностранных техников и мастеров. Кроме того он сам ездит за границу, где изучает более совершенную технику с тем, чтобы перенести ее на свои заводы.
В 1716 году Геннин, побывав за границей, привез оттуда ряд специалистов-мастеров по производству уклада, проволоки, клинков.
С помощью новых мастеров он расширяет и механизирует проволочное производство.
В 1719 году Геннин снова едет за границу для осмотра горных заводов и «составления моделей и планов».
После этой поездки Геннин приступает к коренному переустройству Олонецких заводов и введению на них иностранной техники.
«Августа 19 дня, — сообщает Геннин адмиралу Апраксину в 1720 году, — прибыли на Петровские заводы мастера, которых [16] вывез я из Саксонии и из прочих мест. И до прибытия их построил и новую плотину, где их мануфактуры будут водою действовать, и ныне строим машины, а имянно: в первой будем белую жесть делать и бить, в другой — стволы фузейные водою без людей сверлить, в третьей — стволы точить, в четвертой — сталь делать против заморского [из] здешнего плохого карельского уклада, который прежде сего к такому делу был негоден, в пятой — як ори водою... будет вместо сваривать и мехи дуть водою без людей». У всех этих дел, подчеркивает Геннин, «прежде сего многолюдно работников было».
«Сделаем то все строение с поспешением, и надеюся достроить от сего числа впредь в два месяца» 10.
Из Олонца Геннин помогает Уральским заводам вводить новую технику.
В 1716 году он посылает с Петровского завода на Невьянский завод Демидова подштурмана Федора Казанцева «для доменного дела и пушечного литья». Этот мастер построил там домну «по английской пропорции» и «меха уставил и в ход пустил».
Туда же был направлен Генниным и другой специалист — дощатый мастер Плечов «для научения дощатого дела тамошних мастеров». Плечов обучил демидовских рабочих своему искусству 11.
Через год оба мастера вернулись обратно в Олонец.
В 1721 году Геннину поручили постройку Сестрорецкого оружейного завода. Он занялся этим делом, продолжая в то же время руководить Олонецкими заводами.
Вслед за тем ему дают еще одно задание: разработать проект «коммуникации судовому водою хождению» между рекой Москвой и Волгой 12.
Геннин произвел изыскания и составил проект. Но дальше предварительных изысканий дело при Петре I не пошло. После же Петра I мысль о постройке канала была совершенно забыта. Для царской России грандиозная проблема соединения Волги с Москвой была неразрешима.
В марте 1722 года Геннин получает новое назначение. Его посылают на Урал управлять горными заводами. Эти заводы находились тогда в весьма запущенном состоянии.
–––––––
Промышленная отсталость царской России была велика. Наблюдались иногда поразительные явления. Московское государство, обладавшее значительными запасами железной руды, вечно нуждалось в железе; этот металл был в стране дефицитным и весьма дорогим продуктом. [17]
Существовавшее уже издавна в разных местах страны мелкое, главным образом крестьянское производство железа в сыродутных горнах ни количеством, ни качеством не удовлетворяло потребностей казны и внутреннего спроса. Развиваться в условиях феодальной эксплоатации крестьянское производство не могло. Приходилось покупать железо за границей.
В 1629 году казна выписала 25 тысяч пудов прутового железа из Швеции. За пуд железа заплатили по 21 алтыну 4 деньги. Это была очень высокая цена: пуд железа обошелся свыше 5,5 золотых рублей 13.
Из-за границы везли также разные железные, медные и стальные изделия и большую часть оружия и снарядов.
Между тем потребности московского правительства в металле главным образом для военных целей растут. Увеличивается также спрос на металлы на внутреннем рынке страны. Это вызывает возникновение крупной металлургической промышленности.
С 30-х годов XVII века начинается во внутренних районах России постройка горных заводов. Сперва их устраивают в центральных уездах страны, а затем на севере. Заводы строят козна и частные предприниматели, главным образом иностранцы, переехавшие в Россию — Виниус, Марселис, Аксма, Меллер, Бутенант, — и некоторые русские феодалы. Но в руках последних заводы шли плохо, лучше работали заводы иностранных предпринимателей.
Однако развитие металлургической промышленности в царской России в течение многих десятилетий шло весьма медленно. Несмотря на устройство своих заводов Россия продолжала выписывать часть железа из-за границы в течение всего XVII века, а медь выписывали иногда и в первой четверти XVIII века.
Еще несколько ранее, чем во внутренней России, начинают строить заводы в колониях — на Урале и в Сибири. Но там дело долго шло плохо. У московского правительства не оказалось ни достаточных средств, ни уменья, чтобы освоить рудные богатства далекого Урала. Отсталость царской России проявилась здесь весьма ярко. Организационное и техническое неуменье феодалов и свойственный им хищнический способ формирования рабочих кадров для заводов вели к неудачам на Востоке.
Постройку заводов правительство поручало чаще всего не сведущим в металлургическом деле воеводам. Специалистов горного дела и опытных мастеров-металлургов, которых тогда приглашали из-за границы хотя и в небольшом количестве, феодалы удерживали главным образом на заводах внутренней России. На Урал их посылали редко и немного. Но даже и те мастера, которые туда направлялись, иногда отзывались обратно и посылались на другую работу, как, например, это было с участниками экспедиции Светешникова и Ариста Петцольда. К первым железным заводам на Востоке европейская техника — [18] «доменный вододействуемый завод» (мануфактура) — не была применена. Первые — Уральский и Сибирский (в Томске) — заводы представляли собой простую кооперацию — объединение отдельных плавильных горнов, которые вряд ли чем отличались от обычных крестьянских домниц.
Но и такая простая кооперация не удалась. Не удалась потому, что на Востоке недостаточна была еще та база, на которой феодалы стремились строить крупную промышленность, — крепостная крестьянская масса.
В середине 20-х годов XVII века московское правительство пытается построить железный завод в Томске. Томские воеводы еще в 1622 году сообщили в Москву об удачном опыте с плавкой железной руды, найденной томским кузнецом вблизи города. Из Москвы прислали указ — построить завод. Однако из этой попытки ничего не вышло. Томские воеводы не прочь были объяснить неудачу тем, что там оказалась нехватка руды. Но дело было не в руде, которая возле города все же имелась, а в том, что у феодалов там не оказалось обычной для них базы для работы завода — крепостных рабочих рук.
Томским воеводам для работ приходилось за отсутствием крепостного труда нанимать вольнонаемных рабочих—«гулящих» людей по вольным ценам на труд. Этот вольнонаемный труд обходился много дороже принудительного. Но строить заводы на вольнонаемном труде феодалы не собирались. Они стремились использовать принудительный даровой труд. Это они и пытались осуществить, приступив в 1629 году к постройке первого завода на Урале — Ницинского.
Ницинский завод на восточном склоне Урала (по реке Нице) царские воеводы построили в 1631 году. На нем не было доменной плавки. Руду на железо плавили в сыродутных горнах. Но первый уральский завод проработал недолго. В 1637 году он сгорел. Его восстановили. Но вскоре завод пришел в упадок.
Причина малоуспешности завода заключалась в той хищнической политике формирования рабочих кадров, которую применял царизм, строя заводы. Для такой политики почва на Урале еще не была вполне готова. Только через 70-80 лет феодалам удалось построить там горную промышленность на крепостном труде.
Правда, на Урале в 20–30-е годы XVII века крепостной контингент уже имелся. Это были пашенные крестьяне, работавшие на «десятинной пашне», иными словами — на государственной барщине.
На эту рабочую силу и рассчитывали феодалы, строя первый уральский завод. Но эти государственные крепостные — пашенные крестьяне — еще не были сжаты феодалами-крепостниками со всех сторон так, как это было с их потомками через 70-80 лет.
У них имелась еще возможность уходить от царских воевод [19] «разными дорогами», когда те усиливали крепостной гнет. Это пашенные крестьяне и проделывали всякий раз, когда царские воеводы пытались превратить их в крепостных заводских рабочих.
Рабочую силу «к железному делу в деловые люди» на Ницинский завод царским воеводам получить оказалось нелегко. Пашенные крестьяне Невьянской и Тагильской слобод, как только воеводы набирали их «в деловые люди железного дела», пускались в бега.
Воеводы вместо беглецов начинали набирать в крепостные рабочие новых пашенных крестьян. Но и новые рабочие на заводе не задерживались и разбегались «разными дорогами».
Дело дошло до того, что стали разбегаться и те пашенные крестьяне, среди которых воеводы только собирались производить новые наборы рабочих к железному заводу.
В начале 30-х годов XVII века местные власти опасались уже массового бегства, отчего и государева пашня и государево железное дело грозили совершенно запустеть, а оставшиеся на своих местах крестьяне перешли к открытому неповиновению 14.
Так крестьяне протестовали против увеличения гнета эксплоатации, против попыток прикрепить их к заводам, представлявшим собой настоящую каторгу.
Второй завод на Урале построили медный, но и он вскоре запустел. В 30-е годы XVII века экспедиция стольника Стрешнева нашла медную руду на реке Каме в Соликамском уезде. Тогда туда были посланы московский гость Надей Светешников и немец-рудознатец Арист Петцольд с пятнадцатью иностранными рабочими. В 1635 году они устроили на реке Камгорке Пыскорский медеплавильный завод. Медную руду для плавки привозили с Григорьевского рудника и других мест. Завод несколько лет находился в ведении казны. Впоследствии немецкие мастера были отозваны в Москву. Им поручили военно-саперные работы в войне с шведами. После немецких мастеров плавили здесь медь дворянин Богдан Шушин, а затем Тимофей Ладыгин и Юрий Телепнев с русскими мастеровыми людьми. По словам плавильщика Дмитрия Тумашева партия, работавшая после Шушина, выплавила и поставила в казну 889 пудов меди, из них 574 пуда по 2 рубля и 315 пудов по 3 рубля. В 1657 году этот медный завод был остановлен за «выработкой руды».
В 1669 году плавильщик Дмитрий Тумашев сообщил в Москву, что нашел железную руду «вверх Невьи реки, выше Красного поля», в Верхотурском уезде. Пробная плавка дала железо хорошего качества, «годное на всякое дело». Тогда в верховьях реки Невьи построили железоделательный завод. На этом заводе [20] также еще не было доменной печи. И этот завод действовал недолго. В 1680 году он был остановлен.
–––––––
Более успешно развивается в России строительство заводов в конце XVII и в начале XVIII века. В это время была сделана «своеобразная попытка выскочить из рамок отсталости».
«Когда Петр Великий, имея дело с более развитыми странами на Западе, лихорадочно строил заводы и фабрики для снабжения армии и усиления обороны страны, то это была своеобразная попытка выскочить из рамок отсталости. Вполне понятно, однако, что ни один из старых классов, ни феодальная аристократия, ни буржуазия, не мог разрешить задачу ликвидации отсталости нашей страны. Более того, эти классы не только не могли разрешить эту задачу, но они были неспособны даже поставить ее, эту задачу, в сколько-нибудь удовлетворительной форме» (Сталин) 15.
При Петре I сильно выросла потребность в металле, шагнуло вперед и общее экономическое развитие страны. Петровское правительство обращает серьезное внимание на Урал, богатый рудами и лесами. Развивать строительство горных заводов на Урале было необходимо, так как в центре и на севере страны руда и лес быстро истощались. Уже в начале XVIII века в Туле, по словам современника, «леса отдалели, угля не стало, руда скудна». То же имело место и в Олонецком крае на двадцать лет позже. В 20-е годы XVIII века Геннин писал, что при Олонецких заводах «лес уже отдалел и руда железная начала пресекатца» 16.
В 1699 году петровское правительство издало указ: «в Верхотурском уезде на реках Тагиле и Невье, где сыскана железная руда, завесть вновь железные заводы, а мастеровых людей взять с разных железных русских заводов по человеку или по два» 17.
Постройку заводов, равно как и многие работы на этих заводах, петровское правительство возложило на крестьян, живших на Урале и в прилегавших к Уралу уездах.
Уральское крестьянство являлось даровой рабочей силой, с которой петровское правительство не стеснялось. Оно пускает в ход все меры принуждения и насилия, чтобы обеспечить заводы рабочими кадрами. Крестьян наряжали на заводские работы массами: брали столько, «сколько понадобится».
Много крестьянских селений было сразу приписано к строившимся заводам. Из этих селений силой гнали крестьян на заводские работы. Там крестьяне должны были отрабатывать свои подати и недоимки казне. Приписные крестьяне массами гибли [21] на тяжелых заводских работах, сельское хозяйство их приходило в упадок, но феодалов это мало беспокоило.
Руководство строительством заводов поручалось русским мастерам и иностранным специалистам, которых петровское правительство начало направлять на Урал. Так в конце 90-х годов XVII века на Урале работал «рудокопный мастер подполковник Л. Нейтер» 18, который в 1697 году разыскал медную руду на реке Быме. В начале XVIII века на Урале был иностранный специалист-саксонец бергмейстер И. Блиэр, который «в разные губернии внутренние и в Сибирь для прииску рудного будучи неоднократно посылаем, паче других познал, сколько много Россия изобилует всякого рода металлами, рудами».
В 1698 году на реке Нейве петровское правительство построило Федьковский железоделательный завод. После постройки выяснилось, что место выбрано неудачно. Пришлось строить завод на другом месте.
Новый завод на реке Нейве — Невьянский — начали строить 23 апреля 1699 года. Завод этот строили долго.
Для постройки Невьянского завода пригнали крестьян из пятнадцати слобод. Присланы были на работы и верхотурские ямские охотники.
В 1700 году к строящемуся заводу приписали свыше 1 600 крестьян.
Строительство завода и работа на нем оказались для крестьян «несносной» тягостью и «великим разорением», как писал верхотурский воевода в 1701 году 19.
Постройку плотины, домны и молотовых фабрик поручили «садовнику Семену Викулину» 20, который работал прежде на Павловском заводе в Московском уезде. Общий надзор за строительством был возложен на верхотурского сына боярского Михаила Бибикова.
В 1701 году на Невьянском заводе выстроили одну домну, два горна и один молот. Домна выплавляла в сутки в три выпуска всего лишь 124 пуда чугуна, т. е. немного более двух тонн.
Первый чугун выплавили на заводе 15 декабря 1701 года, а первое железо выковали 8 января 1702 года. В первый раз из 14 пудов чугуна вышло 9 1/2 пудов прутового железа.
Для ведения производства в Невьянский завод прислали мастеров с нескольких заводов средней полосы России.
Новый завод недолго находился в руках казны. В 1702 году петровское правительство отдало Невьянский завод тульскому заводчику Никите Демидову Антуфьеву. Отдача только что [22] построенного казной завода в частные руки объяснялась тем, что «нерадением и многими сварами и крамолами приставников чинилась тому доброму и полезному делу остановка и уездным людям тягость... Иные дела делали нерадиво или несмышленно, и в том не токмо убытки, но и времени многая потеря и дальнего ради расстояния и прихотей ради тех приставников и многих ради их запросов опасно тому заводу совершенного разорения» 21.
Почти одновременно с Невьянским заводом петровское правительство строит на реке Каменке, притоке Исети, доменный и литейный Каменский завод.
На постройку завода были взяты крестьяне Катайского и Колчеданского острогов и слобод Каменской, Камышевской и Багарядской. Эти селения приписали к новому заводу. Число крестьян, приписанных к заводу, было весьма значительно. По переписи 1722 года их насчитали 7 051 человек.
Руководство постройкой завода поручили плотинному мастеру Ермолаю Нехлюдову и тобольскому сыну боярскому Ивану Астраханцеву.
Сперва на заводе были выстроены лишь одна домна и молотовая. В декабре 1701 года получили первый чугун. Из него вылили два «можжера» 22 и три пушки. Орудия были посланы в Москву, где получили полное одобрение. Чугун Каменского завода оказался самым пригодным для литья пушек. «Пушки [из него] льютца и на пробе стоят всех заводов лутчее» — так отзывались артиллеристы о качестве этого чугуна 23.
Для работ на новом заводе из Москвы направляют ряд мастеров.
В 1701 году сюда прислали оружейного мастера Никифора Пиленко, крестьянина помещиков Глебовых; с ним прибыло 49 рабочих для производства ружей, фузей и мушкетов.
Обучать каменских рабочих производству уклада прислали из Серпухова укладного мастера Якова Беляева.
Для литья пушек отправили на Каменский завод нанятого в Курляндии пушечного литейщика Эрика Депре. В 1702 году он вылил на заводе более 300 пушек.
В 1703 году приступили к расширению Каменского завода. Начали постройку второй домны «по заморскому образцу». Для постройки этой домны прибыли два пушечных мастера, нанятые в Англии, — Роберт Жартон и Вильм Панкурст.
Помимо домны на заводе построили еще «свирельню» для сверления пушек и вторую молотовую.
Тогда же был построен вспомогательный к доменному [23] Верхний Каменский завод с двумя молотовыми фабриками. Строили его крестьяне приписанных к заводу селений. В 1720 году обе молотовые сгорели. Через год их восстановили 24.
В 1702 году казна начала постройку доменного и передельного завода на реке Уктусе, притоке Исети.
Строить завод нарядили крестьян из девяти слобод Тобольского и Верхотурского уездов.
В ноябре 1704 года постройку закончили. На заводе выстроили две домны, две молотовые, 21 избу для мастеровых и другие, строения. Завод укрепили: в нем построили острог, обнесли палисадом и рогатками.
Вслед за тем на заводе были построены две «медеплавильные фабрики».
К Уктусскому заводу приписали шесть крестьянских селений. По переписи 1719 года крестьян мужского пола числилось при заводе 6 525 человек.
Уктусский завод в своем первоначальном виде проработал недолго. В апреле 1718 года он сгорел. Уцелело от пожара лишь небольшое число жилых строений. К 1720 году завод был восстановлен 25.
В 1703 году казна строит на реке Алапаихе, притоке Нейвы, Алапаевский завод.
На строительство завода нарядили крестьян из восьми слобод.
На заводе были построены две домны, две молотовые и «свирельня» для сверления пушек. Построили на заводе и медеплавильные печи.
Алапаевский завод так же, как и другие, получил большое количество даровой рабочей силы. К нему приписали крестьян пяти селений. В 1719 году в этих селениях числилось крестьян мужского пола 5 112 человек 26.
Строила казна в это время и другие заводы на Урале. Но они шли неудачно и работали недолго.
В 1704 году на реке Мазуевке начата была постройка Мазуевского молотового завода, оконченная в 1710 году. В следующем году на нем построили «медеплавильную фабрику». В 1712 году завод прекратил действие и возобновил работу в 1715 году, но не надолго. В 1722 году завод этот, находившийся в содержании у промышленника Огнева, выглядел весьма плачевно. Он «весь прогнил и провалился» и «требовал весь починки» 27.
В 1712 году на реке Сылве выстроили Кунгурский медеплавильный завод. Этот завод также работал недолго. В 1718 году он был приостановлен. Впоследствии оборудование этого завода было переброшено на Ягошихинский завод. [24]
–––––––
Наряду с казенным начинает развиваться на Урале частное строительство заводов.
Среди частных предпринимателей выделяется тульский заводчик Никита Демидов, которого петровское правительство снабдило большими льготами и привилегиями.
Невьянский завод «со всеми строениями и припасами» и землями на 30 верст во все стороны был отдан Демидову на весьма выгодных для заводчика условиях. Демидов при получении завода ничего не заплатил. Лишь в дальнейшем на него возлагалась обязанность возвратить казне ее расходы по строительству завода: «хотя не вдруг, а погодно». Мотивировалось это тем, что «из тех заводов пошел великий прибыльный источник, и из одной домны в два выпуска в сутки чугуна родится мало ее с 400 пудов, а в год, буде без помехи во весь год учнут обе домны дуть, выйдет на меньшую статью 260 000 пудов» 28.
Возместил ли Демидов казне затраты ее на строительство завода — неизвестно. Судя по его отношению к правительству, от которого он утаивал пошлины с металла и подати с крестьян, можно думать, что заводчик постарался уклониться от возмещения расходов казны.
В то же время правительство, передавая завод Демидову, обеспечило заводчика казенными заказами. Его обязали ставить в казну железо, пушки, мортиры, фузеи, шпаги, тесаки, палаши, копья, латы, шишаки, проволоку, сталь и иные снасти 29. Казенные заказы оплачивались Демидову весьма щедро.
Кроме того казна снабдила Демидова даровой или почти даровой рабочей силой.
В 1703 году Петр I распорядился: «Никите Демидову для умножения железа и иных заводов и государевых припасов... приписать в работу и отдать Верхотурского уезда Аецкую, Краснопольскую слободы да манастырское Покровское село з деревнями и со всеми крестьяны з детыми и братьями и племянники и з землею и со всякими угодьи» 30. Вскоре последовал указ о новой приписке крестьян. Этими своими указами Петр I отдал Демидову к Невьянскому заводу около 2 500 крестьян обоего пола. Заводчик обязан был лишь вносить за крестьян подати в казну.
Эксплоатация труда приписных крестьян у Демидова не имела пределов. Уже в 1708 году невьянские крестьяне жаловались на Демидова. Крестьяне указывали, что за свой тяжелый труд они не получают от заводчика денег «неведомо для чего», вследствие этого они «от его, Акинфиева, налоги и непомерной изгони обнищали и всеконечно разорились», «а многие братья [25] крестьяне разбрелись неведомо куда... и достальные от него разбредутся» 31.
Так петровское правительство положило качало «демидовскому Уралу» с его беспредельной жестокостью, крепостным насилием и безмерной эксплоатацией крестьян и рабочих.
Получив завод, значительную рабочую силу и большие привилегии, Демидов начинает расширять производство. Он увеличивает оборудование Невьянского завода, строит вторую домну и пушечную «вертельню». Затем в первые три десятилетия XVIII века Никита Демидов вместе с сыном Акинфием строят на Урале девять других заводов: Шуралинский (1716 г.), Бынговский (1718 г.), Верхнетагильский (1718 г.), Выйский (1721 г.), Нижнетагильский (1722 г.), Шайтанский (1726 г.), Черноисточинский (1728 г.), Суксунский (1728 г.) и Уткинский (1729 г.).
Начали строить заводы на Урале и другие предприниматели: Осокины, Строгановы, Тряпицын, Турчанинов, Вяземские, Небогатов.
Жестоко эксплоатируя приписных крестьян и заводских рабочих крепостных и вольнонаемных, Демидов быстро богатеет и расширяет свою власть и значение.
На Урале наряду со Строгановыми вырастает новый феодал, грозный и жестокий к своим рабочим и крестьянам, жадный и хищный по отношению к казне и соседям.
С казной и чиновниками Демидов считался мало. Он обкрадывал и обманывал казну: не платил ей пошлин, полагавшихся с чугуна и меди, вносил за приписных крестьян подати в неполном размере, переманивал на свои заводы мастеров и рабочих с казенных заводов, добывал самовольно медную руду на рудниках, принадлежавших казенному заводу, который сам испытывал недостаток в руде, оскорблял горных работников.
В 1722 году бергмейстер Блиэр жаловался, что Демидов чинит «противности» в делах казны и наносит «страмные на письмах и словах поношения и обиды» 32. Все это сходило Демидову благополучно. Местная администрация боялась нового феодала, у которого в центре имелись сильные друзья-покровители.
Попытка обуздать Демидова не удалась и для представителя центральной власти, присланного на Урал.
Плохое состояние казенных заводов побудило учрежденную в 1719 году берг-коллегию направить на Урал капитана-поручика артиллерии В. Н. Татищева для приведения в лучшее состояние имевшихся там заводов и для открытия новых.
Прибыв на Урал в 1720 году, Татищев энергично принялся за приведение в порядок заводов. Вскоре он приступил к постройке нового завода на реке Исети и города Екатерининска 33. [26] Однако Татищев недолго распоряжался на Урале. Его быстро выжил оттуда Демидов. Заботясь об интересах казны и казенных заводов, Татищев принял некоторые меры, направленные к обузданию хозяйничавшего на Урале заводчика. Демидов пожаловался на Татищева в Петербург. Жалоба подействовала. При содействии своих петербургских друзей и покровителей, которых Демидов щедро снабжал «подарками», он добился увольнения Татищева. В 1722 году Татищев выехал в Петербург. Татищева заменили Генниным.
–––––––
В марте 1722 года велено было Геннину ехать на Урал. Указ Петра I был краткий и невнятный, как это часто бывало с его указами. Ни инструкций, ни средств, ни людей он не предусматривал. Пришлось Геннину самому напомнить об этом.
10 апреля в кабинет Петра I пошло от Геннина «поношение».
«Понеже указом... велено мне, — писал Геннин, — ехать для отправления некоторых... нужнейших дел на Сибирские заводы», то «надобна инструкция, по которой мне следовать» 34.
Далее Геннин указывал, что необходимо предпринять ряд мер для того, чтобы подготовить успешную работу на Урале.
Геннин знал, что будет много противодействий в работе со стороны местной администрации и частных заводчиков. Поэтому в своем «доношении» он требовал широких полномочий.
«Чтоб я имел в Сибири полную мочь, дабы губернатор по моим требованиям не только преслушен не был, но все то, что к строению заводов надобно, охотно и немедленно отправлял. Понеже отписываться, — пояснял он, — расстояние дальное, а ежели за ево неотправлением в строении учинится медленность, чтоб на мне не спросилось».
Требовал Геннин и указа о «послушании» для Демидова.
«Ежели мне, — указывал Геннин, — понадобится к делам для ускорности вспоможение от Никиты Демидова, мастера или какие припасы, чтоб в даче оного он был послушен. Понеже слышно мне, что он с заводов вашего величества лутчих меховых и других дел мастеров к себе подговорил, а без таких добрых мастеров дела отправлять невозможно».
Требовал также Геннин выдачи средств для оплаты мастеров и других расходов, а также уплаты жалованья ему самому, так как «оного ничего не получил». «А без жалованья мне с женой и с детьми пропитаться нечем», добавлял новый начальник Уральских заводов.
Поставил вопрос Геннин и о посылке на Урал лекаря.
«Понеже [я], — писал Геннин, — всегда грудью скорблю и, может быть, что без лекаря безвременно умру, того ради прошу не для меня, но для отправления... дел и для лечения будущих [27] при мне нужнейших мастеровых людей, которые заскорбят, дать лекаря с лекарством, ибо ежели оные в скорбях без лекаря внезапно умрут, то будет великая во всех делах остановка».
Инструкцию Геннину дали, но не сразу. Пришлось ему еще раз напомнить о ней новым «доношением» в кабинет Петра I.
Наконец 29 апреля инструкция Геннину была дана. В ней предписывалось:
«I. Ехать ему в Кунгурской, Верхотурской и Тобольской уезды, где есть наши железные и медные заводы.
И железные заводы во всем исправить, а имянно пушечным литьем.
Также велеть там делать уклад, сталь, жесть и дощатое кровельное железо. И сделать для резания железа и для проволочного дела машины.
А которые похотят тому делу от партикулярных заводов учиться — и таких учить.
II. Медные заводы также во всем исправить и привести в доброе состояние и размножение.
III. Розыскать между Демидовым и Татищевым, также по всем делам Татищева, не маня ни для кого, и писать о том в сенат, также в берг-коллегию и к нам.
IV. Что надобно будет ко обоим заводам 35, каких деревень и земель, о том писать в сенат, откуда велели мы ко удовольствию тех заводов чинить немедленно резолюцию.
V. На первое время для строения и работ на те заводы людей и прочее, что к тому делу принадлежит, требовать от губернаторов и от воевод, о чем к ним даны вам послушные указы.
VI. На дачю жалованья мастеровым людям, которых велено тебе с собою взять, отпускается с вами денег на два года две тысячи восемьсот шестьдесят два рубля сорок восемь копеек да сверх того на чрезвычайные расходы тысяча рублев» 36.
Отправляясь на Урал, Геннин забирает с собой ряд иностранных специалистов, а также русских мастеров, подмастерьев и учеников с Олонецких заводов и из Петербурга.
Снова с Олонецких заводов направляются на Урал лучшие работники исправлять старые заводы, строить новые и обучать производству уральцев.
Двадцать первого апреля 1722 года из Москвы на Олонецкие заводы к капитану Хвощинскому пошел указ: «выслать с Оленецких на Сибирские заводы мастеров с надсмотрщиком Головачевым для строения заводов на время» 37.
Одновременно Геннин готовит также технические средства, необходимые для работ. Он требует от капитана Хвощинского [28] послать из Олонца на Урал «машины с разными кругами, которыми железо режут», а также прокатную машину 38.
Надсмотрщику Головачеву было велено немедленно ехать на Урал с командированными туда работниками.
На Олонецких заводах занялись подбором специалистов и мастеров. Вскоре оттуда двинулась на Урал партия работников на 49 подводах.
Длинен и труден был тогда путь с Олонца до Кунгура. Лишь к осени партия добралась до Кунгура, потеряв в дороге трех человек.
Партия прибыла в Кунгур в таком составе: плавильного медного дела мастер саксонец Циммерман, плавильный подмастерье Конон Никитин, дощатый мастер Василий Шелех, подмастерье Тимофей Шелех, проволочный подмастерье саксонец Томас Меллер, русский ученик проволочного дела Калина Судин, дела белой жести мастер саксонец Ваплер, доменный подмастерье Максим Орловский, фурмовой подмастерье Панкрат Евтифеев, укладные мастера Никита Укладников, Анкудин Баташев, стального дела подмастерье Питер Алексеев, колесник Антон Карпов, молотовой мастер Лорик Николаев, шпикарный подмастерье 39 голландец Барент, машинный кузнец Василий Шуплецов, горных дел ученики Карп Васильев, Ермола Иванов, Степан Филиппов, Василий Ивотин.
«Объявляя» в Кунгуре горным властям состав прибывшей партии, надсмотрщик Головачев сообщил, что три человека, а именно машинный кузнец Наум Вичуров, колесник Антон Соболев да горных дел ученик Иван Ефремов «в пути на реке Каме умре» 40.
Выпиской одной партии работников из Олонца Геннин не ограничился. Вскоре он отправляет в Олонец капитана Неандера, которому предписывает взять с Олонецких заводов «одного угольного мастера и одного подмастерья из самых добрых да якорного десятника Прасолунова».
Всем им было велено ехать на Урал немедленно, взяв с собой «солдат трех человек для оберегательства в пути» 41.
В конце 1722 года Геннин вновь выписывает из Олонца «медных мастеровых людей». За ними едет мастер Циммерман 42.
Кроме того Геннин взял с собой на Урал маркшейдера Штифта из Бранденбургской земли, «которой искуство имел сверх того маркшейдерского дела и медеплавильному и гармахерскому делам», двух меховых и машинных мастеров Кайзеров из Ганноверской земли, лудильного мастера Готфрид Юнк Генеля из [29] Саксонии. Кайзеры и Штифт до отъезда на Урал работали в Петербурге. Взял Геннин с собой на Урал и В. Н. Татищева «для очной ставки» с Демидовым.
Архиатер Блюментрост, ведавший Медицинской канцелярией, отправил с Генниным «на железные заводы для лечения от приключающихся болезней» его и мастеровых людей лекаря Иоганна Иосифа Спринцеля 43.
Подбирая работников для Урала, Геннин не забыл позаботиться и о своем заместителе. Возможно, что он предполагал пробыть там недолго.
27 апреля Геннин просит кабинет, «чтоб послан был отсель директор, искусный человек», который бы находился при нем на Уральских заводах и оставался там «по отбытии моем». «Понеже у меня, — писал он, — такого искусного человека нет и определить некого» 44.
Источником для пополнения администрации у феодально-дворянского правительства была гвардия. Петр I распорядился назначить из гвардии «обер или унтер-офицера — искусного человека для принятия в Сибири — в Кунгурском, Верхотурском и Тобольском уездах — медных и железных заводов и по отбытии [Геннина] со оных заводов быть ему у содержания заводов и у отправления дел директором». На эту должность был назначен гвардии сержант Осип Украинцев.
Потребовал также Геннин дать ему на Урал и работников по делопроизводству — одного канцеляриста и одного молодого подьячего. Но двух деловодов в Москве для Урала не нашлось. Геннину дали только одного молодого подьячего, а другого велели взять на Уктусских заводах 45.
Направив на Урал одну партию мастеров из Олонца, Геннин с другой партией стал готовиться к отъезду из Москвы.
Решено было ехать водой.
Никита Демидов приторговал у московского тяглеца Петра Матвеева для Геннина коломенку. Судно было почти исправно. Требовалось только конопатить коломенку «недели с две» 46.
–––––––
Создание и укрепление «национального государства помещиков и торговцев» (Сталин) 47 дорого обошлись народу. Налоги, поборы, натуральные повинности, рекрутские наборы сыпались на крепостных крестьян и «мелких посадских людишек», как из рога изобилия.
Население страны нищало и разбегалось. Не было сил [30] выносить гнет. Перепись 1710 года обнаружила исчезновение пятой части тяглых дворов в стране.
Голодные и преследуемые беглые образовывали разбойничьи шайки, которые бродили по всей стране.
Ездить по России тогда было небезопасно. «Лихие люди» нападали, грабили и убивали, мстя за свои обиды и разорение.
Петровские чиновники ездили по России, как по завоеванной стране — под охраной вооруженного конвоя.
В 1722 году от бергфохта Патрушева поступило «доношение». Патрушев жаловался: «послан [я] был в Саксонию для призвания горных людей, и что мог призвать, привез в Россию». Потом «послан я был в Олонецкой уезд для сыска серебряных и медных руд». Медную руду там сыскал и поехал к Москве. «И когда ехал с Олонца с плавленною медью к Москве, в пути, не доехав Углича, напали разбойники, били смертельным боем, голову порубили, правую ногу розшибли, ребра изломали» 48.
Это был далеко не единичный случай.
В России нападали «лихие люди» из разоренного и угнетенного крепостного крестьянства и «мелких посадских людишек».
На Урале нападали башкиры, татары, всячески отбивавшиеся от наседавших колонизаторов — казны, феодалов, заводчиков, которые отбирали земли, отнимали имущество, кабалили и крепостили туземное население.
Геннин знал об опасностях переезда. Готовясь к отъезду, он потребовал от правительства боевых припасов и вооруженного конвоя «для охранения от воровских людей и башкирцев». Одновременно солдаты, которых требовал Геннин, должны были служить ему гребцами и посыльными по заводам и губерниям.
В мае 1722 года Геннин просил военную коллегию прислать ему двадцать человек солдат и одного унтер-офицера «с ружьем и с прочими воинскими солдатскими припасы» 49.
Военная коллегия сначала поскупилась. Исправных солдат мало. К тому же они нужны для персидской войны. Для охраны можно дать и поплоше, из рекрут, — рассудили в военной коллегии.
Геннину прислали двенадцать рекрут «без ружья и экзерциции необученных». Рекруты эти были совсем ненадежны: они сами «ходили под караулом».
Украинцев не принял рекрут и отослал их обратно.
Геннин тогда снова обратился в военную коллегию. Он писал:
«Послан указ из военной коллегии, чтоб дать мне солдат в гребцы до Казани из московского Коробова полку. И по тому указу прислали рекрут, которые не имеют ружья и экзерциций не знают и, почитай, сами ходят под караулом. И понеже со мною будет денежной и пороховой казны не малое число, того [31] ради прошу... дать мне для охранения от воровских людей и для караулу солдат, экзерциции обученных, с ружьем и аммунициею. А от оных рекрут не токмо охранения, но более опасения иметь надобно» 50.
Новое «доношение» помогло.
Геннину прислали десять солдат из Коробова полка «с ружьем». Они должны были сопровождать до Казани. А от Казани велено отправить с ним других двенадцать солдат «с ружьем до Сибири».
Солдат, хотя и с трудом, раздобыли. Но боевых припасов у них для переезда по своей стране было, по мнению Геннина, недостаточно.
Геннин начинает хлопотать о выдаче ему на дорогу боевых припасов. В июле 1722 года он пишет в берг-коллегию:
«Понеже ныне надлежит мне ехать в Сибирь... да со мною будет денежная... казна в дачю жалованья мастеровым людем и несколько мастеровых людей и солдат, [то] для охранения в пути той казны от воровских людей и башкирцев надобно мне 50 ручных гранат и трубок, пороху ручного один пуд, мушкетных 500 пуль, того ради берг-коллегия благоволила бы оные гранаты, порох и пули отпустить» 51.
Вскоре Украинцев сообщил Геннину, что порох, гранаты с трубками и пули получены. Переезд на Урал петровского начальника горных заводов был подготовлен.
22 июля 1722 года Геннин со спутниками — техниками, мастерами, администраторами и солдатами — погрузились в коломенку и отправились на Урал. Переезд длился неимоверно долго. До Кунгура плыли по рекам, «и хотя немалое попечение в пути имели, как бы наискорее поспешить и ехали денно и нощно, однакож наискорее 2 октября на Кунгур прибыть не поспели» 52. От Москвы до Кунгура путешественники ехали семьдесят два дня 53.
–––––––
Геннин ехал на Урал не только строить заводы. Петр I поручил ему построить на Урале и крепость для охраны заводов.
Грозной и жестокой была на Урале, как и в других местах, царская колонизация.
Была и другая колонизация — мирная для туземных народов. Но ее феодалы преследовали. На Восток шли колонисты иного рода, чем феодалы и их слуги. Сюда бежали из Московского государства крепостные крестьяне и холопы, не выдержавшие гнета феодалов-крепостников, раскольники, стрельцы, стремившиеся избежать расправы петровского правительства, мелкие посадские [32] люди, уходившие от поборов и расправ воевод и приказных людей. Сюда же бежали от московской кабалы тептяри, чуваши, вотяки, мордва.
Беглецы — крестьяне и другие «сходцы» — селились среди туземного населения. Вместе с ним «сходцы» поднимались против правительства и вместе с ним гибли от руки феодалов или же вновь попадали в ненавистную им крепостную неволю. Феодалы, казна, купцы, попы, царские служилые люди, заводчики не щадили туземцев.
На Урале, как и в других колониях, царские колонизаторы производили величайший захват земель и грабеж туземного населения.
В 1607 году вишерские вогуличи жаловались в Москву на верхотурских служилых людей, собиравших ясак, что берут с них эти сборщики сверх обычных пяти соболей еще по два соболя с человека, а кроме того берут с них «кормы и посулы велики, жен и детей емлют на постелю» 54.
Вследствие того «многие вогуличи разбрелися розно», а тяжесть ясака упала на оставшихся, так как по московской практике за беглецов обязано было платить наличное население.
Прошло сто лет. В 1704 году назначенный воеводой Уфимской провинции Сергеев, явившись в Уфу, вызвал к себе башкирских старшин и устроил им грозную встречу. Путь к воеводскому дому он уставил пушками и строем вооруженных солдат, «и всех их, мирских людей, промеж таких храбростей» провел. Испуганные этим приемом башкирские старшины подарили грозному воеводе 22 лошади ценою в 409 рублей. Но это не удовлетворило Сергеева. Вскоре он выступил с военным отрядом для «осмотра» подвластной ему провинции.
Тяжел был для населения этот «осмотр» воеводы.
Башкиры и другие жители, как только получали известие о приближении воеводы, бросали жилища и вместе с женами и детьми уходили в леса и степи. «Много людей оттого померло, а пожитки их утратились».
Сергеев вернулся в Уфу и снова потребовал к себе башкирских старшин. Явились немногие.
Тогда рассвирепевший Сергеев приказал собрать в городе всякий народ с базаров, улиц, постоялых дворов, уездных и посадских людей.
Заперев собранных в крепкий огород, Сергеев расставил кругом караул, выкатил из воеводских погребов несколько бочек вина и меду и, «положа в него зелья, неволею всех поил [даже тех], кто и век свой меду и вина не пивали, а ежели-де кто не станет пить, тех, бив палками, поил насильно, и они, напившися, лежали без памяти. И лежащих людей порохом палил, солому под ними огнем зажигал, на руки свечи прилеплял, иным в [33] горсти насыпав пороху, огнем палил. Потом в тот же огород велел ввезти десять пушек и стрелял из них до вечера, стращал тем, что велит всех вешать и рубить». Так продержал их воевода с утренней зари до шестого часа. ночи. «И как они, пьяные, лежали», Сергеев, расхаживая в то время по огороду, «подходил ко всякому, и, держа против солнца зеркало, рожи и головы им жег, и который тронется, тех еще поил, чтобы поморить». Так рассказывали башкиры присланным в 1720 году следователям. Этими пытками уфимский воевода добивался от башкир «сказки о выдаче его императорскому величеству пяти тысяч лошадей да тысячи беглых людей». Измученные башкиры дали «сказки» «по неволе» 55.
Народы Урала сопротивлялись царской колонизации как только могли. Много раз Урал был охвачен пожаром восстаний. Да и в «мирные годы» туземцы пытались бороться. Отзвуком этой борьбы было уничтожение ими в 1718 году Полевского рудника и сопротивление их в последующие годы, о чем рассказывает в своей книге Геннин.
Немудрено, что заводы строили, как крепости. Их обносили палисадами, обваливали валами, окапывали рвами, сооружали бастионы и ставили на них пушки. Наряду с этим строили «шанцы» и крепости.
Такое задание получил от Петра I и Геннин. 26 июня 1722 года Геннин, готовясь к отъезду, сообщал в сенат: «о строении крепости, хотя в инструкции не изъявлено, однакож от его императорского величества именное и изустное повеление о том мне было».
В инструкции об этом не писали, так как не хотели разглашать дела. О постройке крепости Геннин получил отдельный указ из сената, который предписывал: «в Сибири при Уктусских медных и железных заводах, где берется медная и железная руды, для охранения оных заводов крепость, где быть пристойна, осмотреть, и о строении снесшись с берг-коллегией, учинить по указу» 56.
Ню еще до отъезда Геннин получил от берг-коллегии точные и подробные указания. Берг-коллегия устроила с Генниным специальное совещание, на котором царские горные чины без всяких стеснений договорились и о постройке крепости и о захвате башкирских земель и о том, как представить это дело башкирам.
Геннин занес в свой дневник указ берг-коллегии, в котором между прочим говорилось: «берг-коллегия, как о строении для заводов крепости и поселения деревень, говоря с тобою, генералом маэором, так и о взятии земель башкирцов положили и в сенат определили... написать, что по прежнему берг-коллегии [34] мнению заводы завести, где башкирцы своею землею называют, конечно, надобно. А от набегов башкирцов для охранения тех заводов вам, господину генералу маэору, по приезде своем, где за благо усмотрите, быть шанцу или крепости, и какими людьми ее строить и содержать и деревень поселить, о том... писать в берг-коллегию немедленно... А о землях, где тем заводом и крепости быть и деревни селить, посланы указы на Уфу к воеводе из сената, чтоб он им, башкирцам, объявил, что те земли старинные государевы и в жалованных грамотах написаны имянно Строгоновым... и для того бы они в те земли не вступали и помешания заводам никакого не чинили». Воевода, писалось в бергколлежском указе, должен был говорить с башкирцами хитро: «а в том указе ему, воеводе, написать, чтоб он им [башкирам] говорил, что на тех землях будет заводить заводы и поселять деревни, а [о] крепости, чтоб знать им не давать, дабы тем к злобе и противносте не привесть» 57.
В бергколлежском указе роли распределены были точно и ясно: Геннин строит крепости, воеводы надувают башкир.
Геннин, получив задание, сообщил сенату, что строить крепость он «всеусердно рад». Он просил лишь ввиду значительных одновременных работ по постройке заводов и крепости увеличить штат посылаемых с ним работников на одного инженера, шесть человек «кондукторов из ученых» и одного «артиллерного офицера», которому быть при оной крепости и с которым послать «пушкарей, пороху и аммуниции, коликому числу быть надлежит».
Сенат, видимо, счел требование Геннина преувеличенным и ответа не дал. Через месяц Геннин сбавил требование и просил для строения крепости дать ему одного или двух кондукторов. Ему дали одного кондуктора из иностранцев — Петра Винтера, который и отправился вместе с Генниным на Урал 58.
–––––––
Природные богатства Урала поразили Геннина. Таких богатств он нигде не видел. Реки, леса, руда — здесь «в превеликом изобилии», писал он.
Железные руды, рассказывает Геннин, лежат «великими обрывными гнездами» и находятся почти на поверхности земли.
«С малым трудом, без бурования и без стрельбы порохом, но кирками и ломами» добывается здесь руда «великими штуками».
Руда превосходная. «Оные же руды весьма преизрядны и прибыточны в плавлении на железо». Они развариваются в горну жидко «и так плод из себя дают богатой, что из ста пуд выходит пятьдесят пуд чюгуна».
Эти руды «не в пример олонецким», которые «яко вохра мелкая на верху под дерном находитца и садитца от марциальных [35] вод». Олонецкие руды к плавлению тверды: «в четверы сутки в горну скопитца токмо 200 пуд чюгуна из руды», и чугуна из нее выходит «четвертая доля». Из уральских же руд «в сутки копитца в горну по 260 пуд и более, и тако в четверы сутки придет чюгуна 1 040 пуд, а руды пройдет около 2 000 пуд» 59.
Уральское железо — высокого качества. «А из железной руды, — сообщал Геннин, — учинил я пробу с олонецким мастером, и явилось то железо плотно и без жил, а такое мягкое, что невозможно было переломить, и так чисто, что я такого еще не видал». И понеже мне сказывали, что «у башкирцов есть такое железо, что из студеного куют стрелы, и, я чаю, то [и есть] сие железо» 60.
Остальные условия, по словам Геннина, были также благоприятны для развития металлургической (промышленности: рабочие руки дешевы, продовольствие недорого.
Между тем казенные заводы в худом состоянии и работают плохо.
Эти казанные заводы произвели на Геннина удручающее впечатление.
«А на государевы заводы, — писал он Апраксину, — сожалительно смотреть, что оные здесь заранее в добрый порядок не произведены. Понеже... таковы места, что рек, руд, лесов, где быть заводам, довольно. И работники дешевы, также и харч не дорог, а не так, как на Олонце». Однако эти заводы «весьма ныне в худом порядке: первое — не в удобном месте построены и за умалением воды много прогулу бывает, второе — припасов мало, третье — мастера самые бездельные и необученные» 61.
Заводы были один другого хуже.
На Каменском заводе, сообщал Геннин, «строение заводское и протчее... весьма ветхое, так что иное и обвалилось и в худом состоянии и действии». Домны здесь сделаны «ненадлежащею пропорциею», и железо куется «не весьма надлежащею добротою» 62. В таком плачевном состоянии завод находился уже не мало лет. Тобольские власти, в ведении которых был Каменский завод, довели его почти до полного развала. «О Каменских заводах слышно, — писал Татищев в 1721 году, — что от непризрения они весьма развалились и мастера разбежались» 63.
Осмотрел Геннин Алапаевский завод — та же картина. Домна на нем «строена не по прямой пропорции»; «сыпь руд» в нее производится не такая, как надлежит, с добрыми рудами идет и плохая, называемая суховская, которая «весьма тверда и [36] кремниста». От этого чугун «твердой и домнам не без повреждения», да и выплавляется «оного чюгуна мало». И от этого «и от других непорядков» ковка железа «за незнанием в том практики» сибирских управителей — «не в совершенном исправлении» 64.
Отправился Геннин на Уктусские заводы и «застал оные заводы в ненадлежащем действии и исправности», на заводе «за малостию реки скудно» водою. И здесь домна плоха и железо куется неважное 65.
Заводы настолько оказались неисправными, что не смогли даже приступить к выполнению наряда, присланного берг-коллегией, на литье пушек для артиллерии.
Получив наряд, Геннин 17 декабря 1722 года сообщал в Петербург: «понеже... Уктуские и Алапаевские заводы построены весьма не в удобном месте и за умалением воды простою или прогулу бывает много, домны стоят, и из оных пушки лить без исправки до будущей весны невозможно» 66.
Лучшее впечатление произвели на Геннина демидовские заводы, впрочем, не все.
«Прибыв декабря первого числа, — сообщал он, — Демидова старые и новые заводы осмотрел». Они «в хорошем весьма порядке и в самых лучших местах построены».
Но хороши были только железные заводы Демидова. Медные заводы и у него были плохи.
«На медные его же, Демидова, заводы я... для осмотру ездил, и явилось его медное дело негодно» 67.
Таковы были впечатления Геннина от осмотра Уральских заводов.
Комментарии
1. Особенно много переписал из рукоятей Геннина И. Шлаттер в свою в свою работу «Обстоятельное описание рудного плавильного дела», изданную в 1763-1784 годах.
2. «Горный журнал» 1828 г., № 7-12.
3. Описание Уральских и Сибирских заводов, стр. 67.
4. Сталин, Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом, «Большевик», 1932 т., № 8, стр. 33.
5. Сталин, Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом, «Большевик», 1932 г., № 8, стр. 33.
6. «Горный журнал», 1826 г., кн. I, переписка Геннина, стр. 94-95.
7. Там же, стр. 122.
8. Там же, кн. III, переписка Геннина, стр. 101-102.
9. Там же, кн. I, переписка Геннина, стр. 84.
10. «Горный журнал» 1826 г., кн. III, переписка Геннина, стр. 118-119.
11. Там же, кн. II, переписка Геннина, стр. 123-124.
12. Там же, кн. IV, переписка Геннина, стр. 100-102.
13. По курсу рубля начала XX в.
14. Материалы по истории крестьянской промышленности XVIII и первой половины XIX века, т. I, изд. Академии наук СССР, 1935 г., стр. XXV-XXIX.
15. Сталин, Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП(б), «Вопросы ленинизма», IX издание, стр. 359.
16. Описание, стр. 74.
17. Там же, стр. 611.
18. Жданов, Металлургия железа и меди в России до XIX в., «Вестник металлопромышленности», 1925 г., № 7-8, стр. 118.
19. Ю. Гессен, История горнорабочих СССР, т. I, М., 1926 г., стр. 43.
20. Описание, стр. 612.
21. В. Белов, Исторический очерк Уральских горных заводов, СПБ, 1896 г., стр. 27.
22. Мортиры.
23. Описание, стр. 476.
24. Описание, стр. 476.
25. Там же, стр. 448.
26. Там же, стр. 483.
27. Дневник Геннина, запись 26 октября 1722 г.
28. В. Белов, Указ, соч., стр. 24.
29. Описание, стр. 612.
30. Там же, стр. 612.
31. А. А. Савич, Прошлое Урала, Пермь, 1925 г., стр. 69.
32. Дневник, запись 17 декабря 1722 г.
33. В 1723 г. Геннин строит на этом месте Екатеринбург.
34. Дневник, запись 10 и 27 апреля 1722 г.; переписка Геннина, «Горный журнал», 1826 г., кн. IV, стр. 93-97.
35. К Уктусскому и Каменскому заводам.
36. Дневник, запись об исполнении под 10 апреля 1722 г.; «Горный журнал», 1826 г., кн. IV, стр. 86-87.
37. Дневник, запись 21 апреля 1722 г.
38. Дневник, запись 21 апреля 1722 г.
39. Шпикарный подмастерье — подмастерье гвоздильного дела.
40. Дневник, запись об исполнении под 21 апреля 1722 г.
41. Там же, запись 22 июля 1722 г.
42. Там же, запись 12 декабря 1722 г.
43. Дневник, запись 19 июня 1722 г.
44. Там же, запись 27 апреля и 8 мая 1722 г.; переписка Геннина, «Горный журнал», 1826 г., кн. IV, стр. 99.
45. Там же, запись 7 мая 1722 г.
46. Там же, запись 22 июля 1722 г.
47. Сталин, Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом, «Большевик», 1932 г., № 8, стр. 33.
48. Дневник, запись 14 декабря 1722 г.
49. Там же, запись 19 мая 1722 г.
50. Дневник, запись 14 июня 1722 г.
51. Там же, запись 17 июля 1722 г.
52. Там же, запись 25 ноября 1722 г.; переписка Геннина, «Горный журнал», 1826 г., кн. IV, стр. 103.
53. Путешествие подробно описано в дневнике Геннина.
54. Савич А. А., Прошлое Урала, П., 1925 г., стр. 39.
55. Попов Н., В. Н. Татищев и его время, М., 1861 г., стр. 165-166.
56. Дневник, запись 17 июля 1722 г.
57. Дневник, запись 18 июля 1722 г.
58. Там же, загнись 17 июля 1722 г.
59. Описание, стр. 70.
60. Дневник, запись 25 ноября 1722 г.; переписка Геннина, «Горный журнал», 1826 г., кн. IV, стр. 105.
61. Переписка Геннина, «Горный журнал», 1826 г., кн. IV, стр. 111.
62. Описание, стр. 476.
63. Свердловский архив, по реестру Екатеринбургского бергамта, д. № 95.
64. Описание, стр. 491.
65. Там же, стр. 450.
66. Дневник, запись об исполнении под 10 декабря 1722 г.
67. Переписка Геннина, «Горный журнал», 1826 г., кн. IV, стр. 110.
Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info