№ 245
Письмо пастора Вейзе из Екатеринбурга неизвестному пастору 1 с сообщением, что у него проездом на Камчатку остановился пастор Миллиес (20 ноября 1733 г.)
/Л. 402/ Перевод с немецкого
Екатеринбург, 20 ноября 1733 г.
Преосвященный, высокопочтенный господин пастор,
Послать ныне, спустя столь продолжительное время, несколько строк Вашему преосвященству побудило меня среди прочего письмо, [812] полученное от господина пастора Рейхмута 2 из Москвы, в котором он меня извещает, что Ваше преосвященство расспрашивали как обо мне, так и о господине пасторе Миллиесе. Как раз теперь, когда я пишу это письмо, он находится рядом со мной в моей комнате и особенно отмечает следующие слова из посвятительной речи на день Вашего рождения, составленной Вашим ученым сыном в 1730 году: Если же угодно Ему было, чтобы претерпел он некое несчастье, пусть притом доставит в великом бедствии утешение и обратит всякое зло в добро. И мы на это от души произносим: Аминь! Упомянутый господин пастор Миллиес в сем письме покорнейше Вам кланяется и приносит извинения, что у него самого не дойдут руки написать Вашему преосвященству по причине краткости его пребывания здесь. Он прибыл сюда 16 числа сего месяца и завтра или послезавтра снова отсюда уедет. Ему предстоит дальняя дорога на Камчатку, ибо дотуда девять тысяч верст и им придётся делать огромные крюки. Путь не только далёк, он еще и тягостен, поскольку пройдёт по разным степям и пустыням, где едва ли за две недели можно встретить жилье, и лишь немного дров можно собрать на обогрев при столь обыкновенном в здешних краях жестоком холоде. К примеру, такая степь лежит между Тарой и Томским острогом, её Ваше преосвященство найдет на карте Страленберга, прибавленной им к своей книге 3. Но между тем он, несмотря на все тяготы, утешен и славит Бога, который избрал его своим орудием для возвещения Божьего слова в такой стране. Тем более, что он и господин пастор Плашниг 4 из Петербурга — единственные евангелические проповедники, получающие жалованье по именному указу Ее Величества всемилостивейшей нашей императрицы. Кто знает, каков на будущие времена Божий промысел, и ныне господин пастор Миллиес — словно тому предтеча.
Помимо этого сообщаю, что нынешней осенью, как только позволило мое здоровье, я предпринял поездку в Тобольск. Школа господина капитана Вреха 5 еще стоит, внизу находится лазарет, а наверху русских детей учат чтению, письму и арифметике. Однако поучительному житию его и тогдашних его помощников, в благоговейной памяти хранящемуся даже у некоторых татар, не следуют нынешние немногие немцы, живущие в здешнем краю. Все же третьего дня я получил письмо от одного бывшего подполковника, которого я во время тамошнего моего пребывания приобщал вместе с прочими Святых Тайн, где он пишет: «Перед Богом и Вашим преподобием признаю, что за все 60 лет моей жизни никогда столь хорошо не причащался и после не чувствовал себя столь хорошо, как ныне, будто озарил меня Свет Новый, и душа моя вполне успокоилась, [813] за что еще раз и до скончания моих дней должен славить Бога». И оно мне, тому уж три года не видящему благословения на трудах моих, согласно Книге пророка Иеремии, 22, 30, доставило некоторое облегчение. Из-за краткости времени я должен завершить моё письмо. Вверяю себя дальнейшему предстательству Вашего преосвященства. Покорно кланяясь всем Вашим домашним, а в особенности дражайшей теще, остаюсь
Вашего преосвященства ко услугам обязанный слуга
Г. Ф. Вейзе
Staatsbibliotek Berlin, фонд А. Г. Франке, stab/F 28/40:21, л. 402-402 об.
Оригинал. Немецкий язык, готический курсив и в отдельных случаях антиква (передана курсивом).
Комментарии
1. В описи Берлинского архива предположено, что адресатом мог быть пастор Нацциус.
2. Reichmuth Johann, 1677-1739. Получил образование в Йене и Галле; преподавал в латинской школе в Галле; с 1701 г. — в России, был преподавателем в разных местах, в том числе и учителем латыни в школе пастора Глюка в Москве, с 1720 по 1739 г. был пастором Новой общины в Москве (Amburger 1998, s. 442).
3. Иоганн Филип (Табберт) фон Страленберг (1676-1747). Шведский офицер, попавший в плен во время Северной войны, он был депортирован в Сибирь, где в течение нескольких лет занимался картографированием. Вернувшись на родину, он опубликовал результаты своих путешествий по Сибири и карты: [Strahlenberg Ph.] Vorbericht eines zum Druck verfertigten Werkes von der Grossen Tartarey und dem Koenigreiche Sibirien mit einem Anhang von Gross-Russland. Stockholm, 1726; Strahlenberg Ph. Das Nord-und oestliche Theil von Europa und Asia. Stockholm, 1730. См. также: Ефимов 1964, № 74; Новлянская 1966, Шебал-дина2005, с. 164-165.
4. Plaschnig, Tobias, 1703-1757. Изучал теологию и преподавал в Галле. С 1729 г. в России, сначала как домашний учитель в семье Нацциуса в Петербурге, в 1732 г. он в Ревеле, с 1732 по 1747 гг. — пастор в кадетском корпусе в Петербурге (Amburger 1998, s. 436).
5. Курт Фридрих фон Вреех (von Wreech) был во время Великой Северной войны капитаном Альбедильского драгунского полка шведской армии. Как и многие другие шведы, взятые в плен под Полтавой, несколько последующих лет своей жизни — вплоть до заключения мира в 1721 г. — он провёл в Сибири. В 1712 г. им и другими пленными шведскими офицерами была основана школа, просуществовавшая до их отъезда на родину в 1721 г. Школа была проникнута духом пиетизма, сам Вреех поддерживал тесные контакты с Галле и доктором Франке. Тобольская школа создавалась по образцу галльской школы для сирот и за десятилетие своего существования превратилась в маленький городок, в котором было пять двухэтажных зданий и одно одноэтажное, с интернатом для детей, столовой, лазаретом. В школе преподавались геометрия, география, латынь, французский, немецкий, русский языки и черчение; большое внимание уделялось воспитанию благочестия путём чтения Библии и катехизиса. Состав учеников был многонациональным — немцы, русские, украинцы, шведы, монгол, тунгус. В школе училась по крайней мере одна девочка. В связи со школой возник в Тобольске и лазарет с аптекой. Школа Врееха была уникальным явлением в истории Сибири (Черказьянова 2001, с. 155-168; Winter 1953, s. 305-310. Винтер называет его Карлом, а не Куртом). Как кажется, публикуемое здесь письмо пастера Вейзе — единственное свидетельство того, что школа продолжала своё существование и в 1730-х гг.