№ 21
Письмо Беринга Остерману с просьбой помочь получить издержанные в Первой Камчатской экспедиции личные деньги (15 февраля 1734 г.)
/Л. 788/ Сиятелнейши граф, милостивой мой государь Андрей Иванович
Понеже в прошедшей экспедиции имелося в росходе у меня по двум прошнурованным книгам четыре тысячи четыре ста рублев, в коих росписки исправные прописываны и для щету отосланы по указу Правителствующего Сената в Камор-колегию, которые хотя чрез два годы, однако ж щетом окончаны 1. И оттуды писано в Государственную адмиралтейскую колегию, чтоб явишиеся по щету начетные денги, около девяти рублев, у меня удержат[ь], которые и удержаны, а росписки и поныне не дано. Да и протчих вещей, коих всех в той экспедици было в росходе менши осмнатцати тысяч рублев, и в тех щет и поныне еще не окончан и не надеюся, чтоб окончание ему было, понеже четвертой год как уже /Л. 788 об./ сочиняетца. И по оному изволите, Ваше высокографское сиятелство, милостиво рассудить, какая мне охота ныне кроме великой опасности впредь от токовой же волокиты от продолжителного щету.
Сверх же сего в той экспедици истратил я из своих собственных денег для сущей нужды на подарки, и при заложени и спуске судов, и в роздачю порцей морского провианта служителям, а суммою на триста семдесят девять рублев, в которых росход засвидетельствован бывшими тогда в той экспедици обер-и ундер-афицерами и подан в [55] Государственную адмиралтейскую колегию, которые по указу Правителствующего Сената велено мне выдать от той Адмиралтейской колеги, /Л. 789/ справясь, в подлинно ли о росходе тех денег свидетелство имеетца. И за некоторым препятствием тех денег мне не выдано, а предложено Правителствующему Сенату, и что тамо ученено — неведомо, и так и поныне осталось. И рассуждаю, лутче всеми отступитца, нежели такая продолжителная волокита. Толко жаль того, что те денги держаны в росход для ползы интересу и без резону оставить их не хочетца напрасно. О чем при от[ъ]езде моем из Санктъпитербурха Вашему высокографскому сиятелству, милостовому государю моему, покорнейше доносил.
Я истенно со всею моею ревностию по крайней моей возможности к ползе интереса и государъства всего искать имею, точию апасаюся впред[ь] такого долгопродлителного щету, понеже в нынешней экспедици сумма немалая, а камисара точно к тому приходу и росходу денежной казны не определено. А мне от других /Л. 789 об./ дел надсматривать над тем истинно некогда. И для того ныне за прошедшей год в приходе и в росходе денежной казны камисара, у которого тот росход был на руках, следован команды моей афицерами, хотя ему и неточно поручено, однако засвидетелствуя послан отсюды в Государственную адмиралтейскую колегию.
О вышеписанном Вашего высокографского сиятелства, милостивого государя моего, покорнейше прошу не возыметь Вашего гнева, что я дерзнул трудить. Истинно другого предстателя не имею. И хотя и рассуждаю, что и без маего Вашему высокографскому сиятелству сего предложения имеетца труда немало, и невелико время к расмотрению таких имеете, однако надеюся на милостивое Вашего высокографского сиятелства призрение.
В том смелость возымел Вашего высокографского сиятелства, милостивого государя моего покорнейши слуга
W. Bering
при Таболске
в 15 день февраля 1734 году.
РГАДА, ф. 248, оп. 17, кн. 1089, л. 788-789 об.
Подлинник, собственноручная подпись Беринга. Перед началом документа, в левом верхнем углу л. 788 стоит «№ 2».
Комментарии
1. Составлением счёта по приходным и расходным книгам Первой Камчатской экспедиции занимались после возвращения из Сибири в Москве, в Камер-коллегии. После отъезда Беринга в Петербург в декабре 1731 г. работу продолжали комиссар Дурасов и унтерлейтенант Чаплин (ВКЭ 2001, № 13, с. 67-68).