№ 218
Рапорт Наумова Шпанбергу с объяснениями, что Скорняков-Писарев возвёл на него поклёп; найденный у него табак содержался законно, а ясашные книги и черновик документа попали к нему случайно (6 сентября 1736 г.)
/Л. 42/ В Охоцку ко управлению Камчатской экспедиции высокоблагородному господину от флота капитану Мартыну Петровичю Шпанберху
Сего сентября 4 числа 1736-го году в данном мне от Вашего высокоблагородия ордере 1 написано: понеже де в сообщенной копии с ынструкции, оставленой за рукою Григорья Писарева, показано, чтоб меня к делам Ее Императорского Величества писменным и ни х каким яко вора отнюд[ь] не допускат[ь], будто я явился в краже конфискованного табаку и в привозном ко мне из Якуцка табаке ж, да будто ж в краже ис канцелярии Охоцкого порта писменных дел, которые де при описи в пожитках моих выняты, и в протчих будто подозрениях.
А по справке де от дел Охоцкого порта показано, что в пожитках моих явилось табаку китайского фунтов с восем[ь], одна руля табаку ж галандского витого весом фунтов в сем[ь], да листового черкаского табаку ж в четверть фунта. В суме, в которой были бобры, явилос[ь] заверчано в холщевых чюлках зборные с Курилских островов книги, а имянно первая збору 1733-го году за рукою зборщика Андрея Шергина, вторая збору 1734-го году за рукою служивого Колодезникова, третия збору 1735-го года за рукою маеора Павлуцкого, четвертая того ж году збору Федора Асламова за рукою камчацкого командира Добрынского сына ево Сергея. Да в моих же де пожитках явился указ, писанной вчерне рукою Писарева, каков дан посланному за колодником Арзамасовым ефрейтуру Басову.
И на вышеписанное учиня б мне писменное ответствие, подат[ь] Вашему высокоблагородию немедлено: китайской и галанской и листовой табак где я взял, и помянутые зборные ясашные книги, также и черной Писарева руки указ ис канцелярии ево, Писарева, каким вымыслом вынес и в пожитках своих будто удержал чего ради?
/Л. 42 об./ И на оной Вашего высокоблагородия ордер сим всепокорнейше доношу: китайского табаку весом десят[ь] фунтов, купя по писму моему, прислан ко мне в нынешнем 1736-м году из Якуцка партии служивой человек Григорей Борисов чрез служивого ж человека команды [620] Охоцкого порта Кузму Бормотова на посыланные от меня с тем Бормотовым к нему, Борисову, из Охоцка на покупку домовых моих потреб денги. И тот табак чрез оного Бормотова получа, держал я про собственной свой росход, а не в продажу. Галандского табаку руля да листового черкаскою фунта з два куплено было мною в прошлом 1735-м году в бытность мою вь Якуцку у экспедичных служителей, а у кого имяны — не упомню, и привезено в Охоцк со мною. И ис того листового держал про свой росход, а не продавал же. Да и по указу Ее Императорского Величества такой черкаской табак во всей Российской империи продават[ь] и покупат[ь] не запрещено. Что же в ынструкции Писарева показано, будто я явился в краже конфискованного табаку — и та совершенная неправда тем явна, что он же, Писарев, в описи помянутых моих пожитков показал толко, что признаваетца тот табак быть конфискованной, а не подлинной конфискованной. И о том затейном поклепе инструкция с опис[ь]ю имеет разнь немалую. Да и вышеозначенной конфискованной у человека господина лейтенанта Плаутина табак весь взвешен и отдан в прием фуриеру Михайлу Борисову, которой о том, какова сколко принял, и репорт в канцелярию за своею рукою подал. А я из оного табака не крадывал и о краже ис того конфискованного табаку от него, Борисова, никакова извету не бывало. О котором табаке и ныне, ежели Ваше высокоблагородие соблаговолит, можно взят[ь] у того Борисова ведение. И если тот конфискованной табак у него в целости, и буде покажет, что весь налицо, /Л. 43/ по тому явная на меня затейная и зловымышленная ложь явитца.
А вышепомянутые зборные ясашные книги и черной Писарева руки указ когда и каким образом в пожитки мои и чрез кого вложены, о том я не ведаю. А как в Охоцком остроге от прошедшей болшой воды многое строение снесло 2, тогда в бывшую там старую часовню снесены были пожитки из анбаров и из домов мои, копеистов Зуева, Дасаева, барабанщика Лариона Пивоварова, и по прибытии с Камчатки с Курилских островов служивого Андрея Шергина, которые пожитки без розбору были в той часовне збросаны в кучю. А как тою часовню недавно подмыло, то я страха ради, чтоб в ней не задавило, перешед, жил в новопостроенной канцелярии. А помянутые мои и всех тех пожитки ис часовни выношены копеистом Дасаевым и помянутым Шергиным и другими в самом скором времяни без розбору в старую ясашную избу. А кто другие те пожитки ис часовни в старую ясашную избу носили, о том могут показат[ь] Дасаев да Шергин, а мне о том и ведать невозможно того для, что жил в новопостроенной канцелярии у отправления писменных многих дел неисходно. И тех книг и черного указа я никогда ис канцелярии не вынашивал, в [621] чем об[ъ]являю сущую мою правду, и готов в том подписатца под смертною казнью. Да и выносить мне не для чего, потому что в тех книгах и в черном указе никакой нужды и корысти мне нет, да и протчих никаких писменных дел в дом свой, где жил, не канцелярии никогда, ведая о том запретителной Ее Императорского Величества указ, не вынашивал же.
А видно, что такое вложение в мои пожитки оных книг и черного указа учинено приказом Скорнякова-Писарева по ево на меня за открытие мною показанного на него важного дела злобе. Чрез кого он сыскал то учинит[ь] в небытность мою способ вымышленно, чтоб тем подметом в подозрение меня привесть напрасно. И не явная л[ь] ево ныне в таких поклепах обличаетца ко мне злоба, что имев меня у дел Ее Императорского Величества в своей команде три года, никакова на меня подозрения и пороку не имел, на что свидетелствует ко управлению Камчацкой экспедиции присланная от него, Писарева, августа 29-го дня сего 1736 промемория 3, в которой он, Писарев, ответствовал, что я в канцелярии /Л. 43 об./ Охоцкого порта обязан многими делами, и имеетца ныне отпуск великой ясашной казне Ее Императорского Величества, по чему видно, что никакова на меня подозрения до отдачи меня к экспедиции не имел.
А как того ж августа в 30-м числе у управления экспедиции показанная на него важность мною открыта 4, то того ж августа 31-го дня, сверев о том, начал меня доказыват[ь] подозрителным, хотя такими поклепами учинить мне лжевымышленное возмездие. О чем и в поданном же от меня ко управлению Камчацкой экспедиции сего сентября 2-го числа доношении об[ъ]явлено.
Того ради, Ваше высокоблагородие, всепокорно прошу, дабы милостивым Вашим рассмотрением тем напрасным ево, Писарева, по выше-показанной злобе на меня затейным подозрением верить было не повелено, понеже то ево к подозрению показание стало быть недействително. Потому, оставя свою каманду и острог, он, Писарев, без указу Ее Императорского Величества уехал тайно в полунощное время необыкновенно. А по поданому моему Вашему высокоблагородию сего сентября 2-го числа доношению о выдаче мне, нижайшему, напрасно описных им, Скорняковым-Писаревым, пожитков моих и о протчем учинено было милосердое решение, чтоб мне от такова поклепного и неделного подозрения разорения не принять напрасно.
В Охоцку, сентября (Писцом (Наумовым?) было сначала написано августа, но описка была, исправлена им самим.) 6-го дня 1736 году.
Федот Наумов [622]
РГАВМФ, ф. 216, оп. 1, д. 19, л. 42-43 об.
Подлинник, почерк Ф. Наумова. Его подпись идёт в виде скрепы по всем листам документа, разбитая на слоги и поставленная в окончаниях абзацев: «Охоцкого правления подканцелярист Федот Наумов». Его же почерком на верхнем поле л. 42 сделана запись: «Подано сентября 6 дня 1736 году». По боковым полям документа идёт другая скрепа (или её фрагмент ?): «Spangberg».
Комментарии
1. Ордер Шпанберга Наумову от 4 августа 1736 г. — РГАВМФ, ф. 216, оп. 1, д. 19, л. 41-41 об.
2. О наводнении в Охотске 23 июля 1736 г. см. док. № 195.
3. Промемория Скорнякова-Писарева Шпанбергу от 29 августа 1736 г. — РГАВМФ, ф. 216, оп. 1, д. 19, л. 146-146 об.
4. Док. № 214.