№ 178
Рапорт геодезистов Скобельцына и Шатилова, посланных для отыскания кратчайшего пути на Камчатку, о событиях по дороге, о полном непослушании и бегстве служилых людей (3 июня 1736 г.)
/Л. 4/ Высокоблагородному господину (Господину повторено писцом дважды; вторй раз сокращено под титлом.) капитану-камандору Ивану Ивановичю репорт
Прошлого 735 году августа 3 дня отправлены мы из Нерчинского от господ профессоров для взыскания ближайшего пути х Камчацкому морю 1 на плотах вниз по реке Шилки до реки Гарбицы. А от устье реки Гарбицы итить нам въюшными быками. И как стали отправлятца от устья реки Горбицы на быках, и пришел толмачь Иван Молодой, собравшися со служивыми, и говорил нам: «Служивые де просят указу, куды де мы идем». И мы им сказали, что: «Идем для взыскания ближайшего пути х Камчатцкому морю. Разве вы нас за камандиров не признаваете, что у нас указу спрашиваете? Для такой далной посылки и выдано жалованье ис казны Ее Императорского Величества на сей 735 год и на [518] предбудущей 736 год по окладом вашим как денежное, так и хлебное». Служивой Михайло Осламов говорил: «Они де просят инструкции». И мы им принуждены были прочесть инструкцию и присланной реэстр к нам от Нерчинской канцелярии, кому что жалованья дано, для того чтоб в надлежащем пути остоновки не было. И оставлено на резелюцию Вашу, господина капитана-камандора.
Того ж августа 18 числа с Россошины Желтугинской тунгус Шимали бежал. Того ж августа 22 числа говорил промышленной Григорей Судоков со служивыми с Ываном Пановым и с Тимофеем Наделяевым: «Как де дойдем до Утцкого острогу, да нас не отпустят, так можно силки прибавить». Да того ж 735 году сентября 11 числа с Росошины Уркинской два /Л. 4 об./ тунгуса бежали: Атуней да Мурилт. Того ж сентября 17 числа на Росошине Уркинской за болезнию отставили служивого Афонасья Чернецова.
Того ж сентября 21 числа пришли на болшую реку Урку, по которой промышленые ходят. Вожа Андрея Королева без вести не стало — шол наперед с вожами с Матвеем Овериным и с Васил[ь]ем Ходяковым ради прочищения дороги. Того ж сентября 25 числа вожь Герасим Трутнев нам сказал, что де: «Мне промышленой Григорей Судоков дорогу чистить и передом итить не надобен. Замахивался на меня топором и говорил: одного де вожа чорт взял, а тебя и убить — так ты тут и лежишь и казачьих голов не мучишь». Пот те же речи говорил вожь Василей Худяков: «Королева не стало, ты де нас ныне ведешь и казачьи головы мучишь». И за такие речи и за замашку на вожа топором у оного Судакова винтовка взята.
Того ж сентября 27 числа, как поднелис[ь] со стану, промышленной Григорей Судоков и пошел на убег. И мы ево велели поймать служивым Григорью Гуткову, Лаврентью Анцыну да Кандратью Мигунову. И оной Гутков и Анцын побежали ево, Судокова, ловить. И оной Судаков отбился от них топором. А Кандратей Мигунов не послушал и говорил: «Сам ты ево хватай, а я не иду». Того ж сентября 29 числа с реки болшей Роголевой служивой Иван Плотников бежал. Да того ж 735 году октября 3 числа остановились ради делания нарт и лыж на речке болшей Еловой, и об[ъ]яви.пи служилым, что: «Жалует Ее Императорское Величество вам быков на корм». Того ж октября 5 числа приходил толмачь Иван Молодой и говорил, что де: «Служивые быков государевых не б[ь]ют и нарт не потянут». И таких мы быков побили, чем им занапрасно бес корму погибнуть.
Того ж октября на 6 число стояли служивые /Л. 5/ на карауле, а последние часы стоял Стефан Деревцов и самоволно с часов ушел. А как [519] ушел с часов, погодя маленко, пришли все служивые и взяли самоволие ружье. Того ж числа ввечеру велели мы толмачю Ивану Молодому служивых на караул наредить. И оной Молодой служивых на караул нарежал, и они ему сказали, что де: «Мы на караул не идем, ружье мы свое взяли, а казны нам подарочной не выстановят, у чего нам на карауле стоять». А на карауле ночью стояли не ради ружья, служивых ради опасности от неприятелных иноземцов, тако ж и какие на небе знаки, и ради скота от зверей — много волков и медведей, есть и бобры. А как служивые взяли ис под часов ружье свое самоволно и не стали нас слушать ни в чем и стали ходить промышлять соболей. И сказывал толмачь, что служивые одного соболя упромышляли рублев в десять или в пятнатцать, и хотят итить на промысл соболиной. А ежел[ь] бы Антон Поляков своих артелщиков не уговорил, то бы нам оставатца на пустом месте с вожем да служивым, понеже ево артелщики в согласи тут же со служивыми были.
Того ж октября 17 числа приходили к нам есашные Олекминского острогу тунгусы роду Шелагинского Тимнага да Алгачан, и мы с ними со всякою ласкою и дружелюбием обьхождение имели, и выспрашивали у них, что к нашему пути годно. И оные тунгусы нам чрез толмача сказывали, что: «Ничего не знаем, и вершин рек Удии и Олдану, и Зеи и Болшего Алдекону, и в Нюкзинской вершине не бывали, и не на какие покати промышлят[ь] не ходим, кроме своих жилищь. После ясашного плотежу ходим от устья верх по Олекме в лотках берестеных десять дней до устья Нюгзыи. Верх по Нюгзыи ходят теми же лотками десять дней до Росошин Нюкзинских, и промышляем на Росошинах Нюкзинских по Лагашиной /Л. 5 об./ и по Еловой всякого зверя». А как вышли от нас из зимовья тунгусы, стрелял служилой Семен Кутузов из винтовки, не допустя тунгусов до своего зимовья неведомо для чего. И зазвавши их к себе в зимов[ь]е, и оной толмачь у одного тонгуса снял парку и взял себе. И надеемся мы, что оной толмачь и служивые таких тунгусов словами какими-нибудь стращали, что после того тонгусы к нам не бывали, а обещались к нам прийтить с женами и з детьми, и юртами к нам хотели перекочевать, понеже мы им обещали Ее Императорского Величества подарки и корм.
Того ж октября 27 числа призывали вожа Матвея Оверина, Васил [ь]я Худякова и служивых Ивана Панова, Микиту Портнягина и велели им зделать четыре нарты. И оные вожи и служивые нас не послушали и нарт не зделали. Да того ж 735 году ноября 2 числа приходили служивые Иван Панов, Микита Портнягин и говорили: «Покамест нарты делают, а [520] мы сходим на соболиные промыслы». И не явно ли их плутовство и над нами их насмешка, что заставляем делать нарты, а они просятся на соболиные промыслы? И мы им сказали, что: «Посланы мы для взыскания ближайшего пути х Камчатцкому морю, а не на соболиные промыслы». И вышеозначенной Панов и Портнягин самоволно ушли на соболиные промыслы, да с ними же ушел толмачь Иван Молодой да вожь Василей Худяков. Того ж ноября 6 числа служивой Михайло Щедрин сказал, что: «Вожь Матвей Оверин и служивые уходят на соболиные промыслы, и меня де звали с собою домой». И мы послали служивого Григор[ь]я Гуткова по вожа и по служивых, чтоб принесли порох /Л. 6/ и свинец, которой им дан для дороги, а не на соболиные промыслы. И оной вожь и служивые явилис[ь] ослушны — порох и свинец не отдали, и сами к нам не пошли, и ушли самоволно на соболиные промыслы за границу на Малой Олдекон. А с вожем ушли служивые Михайло Осламов, Лаврентей Анцын, Кондратей Мигунов, Семен Кутузов, Стефан Деревцов, Тимофей Наделаев, Козма Астраханцов, Кирило Куликов. И дано им в городе Нерчинском по полфунту пороху, а свинцу полфунту.
А как отправились от устья речки Горбицы, то вьюшные быки под подорожными вещами отданы были служивым на руки, и велено им смотреть накрепко, чтоб в пути со в[ь]юшных быков утрачена не было, а вьюшная, на которой был порох и свинец, отдана была на руки служивому Семену Кутузову, которой своим несмотрением просыпал из бочен-ка пороху сем фунтов дватцать один золотник. Остались при нас: вож Герасим Трутнев, служивые Антон Полеков, Михайло Щедрин, Петр Петелин, Григорей Измайлов, Андрей Киргизов, Григорей Гутков. И в такой путь нами далной с такими служивыми отправитца невозможно. И опасение имели от иноземцов, понеже у нас толмача и язычного из служилых никого не имеетца.
В прошлом 735-м году декабря 15 дня от нас господам профессором о таких беглецах репортовано с тунгусами с Ыгною Лозоевым, да с Меньделтуем Дунаевым, да с Мухалим Давжиным. И велено им репорт подать в Нерчинской канцелярии. А в Нерчинскую канцелярию от нас промемория послана: как прибудут с репортом тунгусы в Нерчинскую /Л. 6 об./ канцелярию, и Нерчинская канцелярия соблаговолила бы репорт отослать в Ыркуцк господам профессорам без задержания: ежели попучиков не имеетца, то послать с нарочным посылщиком. А вышеозначенных беглецов сыскать и содержать под караулом до присланного из Иркуцкой провинцыалной концеляри указу. А порох и свинец на таких беглецах доправить и отослать в Ыркуцк господам профессорам. [521]
А что такие беглецы в ближайшем пути учинили остоновку и трата в казне Ее Императорского Величества, то оставлено на резелюцию Вашу, господина капитана-камандора 2. А после таких беглецов жили мы на речке болшей Еловой. Да сего 736 году апреля по 7 число и нартами перешли на реку Нюгзу для делания лотки. А как зделали лотку и отправились вниз по реке Нюгзе и вниз по Олекме водяным путем маия 7 числа, и прибыли на устье Олекмы того ж маия 17 числа. И стояли на устье за лдом по 19 число. Того ж числа переправились за реку Лену в Олекминской острог, и жили в Олекминском остроге маия по 30 число — ожидали господ профессоров, понеже мы господ профессоров репортовали, что будем ожидат[ь] ихь, господ профессоров, в Олекминском остроге. И отправилис[ь] в Якуцк к Вашему высокоблагородию. И при сем репорте предъявляем ланкарту и котолог и журнал каждого дни: какою дорогою шли и какая была погода.
1736 году июня 3 дня.
Подлинной за руками геодезистов Петра Скобелцына, Васил[ь]я Шатилова.
РГАВМФ, ф. 216, оп. 1, д. 16, л. 4-6 об.
Копия. Помета «Копия» стоит в верхнем правом углу л. 4. По нижним полям документа идёт канцелярская скрепа: «С подлинным сверял клерк Никифор Захаров».
Комментарии
1. Геодезисты были отправлены в первую очередь для установления границы между Россией и Китаем (см. Рапорт Беринга Коллегии иностранных дел от 10 августа 1734 г. — док. № 62). Это задание было поручено Берингу инструкцией «что касается до земли» от 16 марта 1733 г. — ВКЭ 2001, № 122, с. 344-353.
2. Ответ Беринга от 5 августа 1736 г. с инструкцией продолжать путь и обещанием прислать новых служивых — док. № 200.