Невнятная современная карандашная надпись на обложке архивной папки с бумагами, как казалось, не сулила особых неожиданностей для исследователя. Она гласила: «Похвальное слово А. Д. Меньшикову по случаю получения им диплома на княжеское достоинство с описанием герба. До 1727 г.». Поиск шёл в Российском государственном архиве древних актов в Москве. Внутри папки лежали два ветхих листа бумаги. Их почтенный возраст внушал очевидное уважение, но вид был не очень представительным. Бумага простая, ветхая. Местами листы почернели от попадания прямых солнечных лучей — особенно верхний первый лист. Разводы от воды тоже затрудняли чтение рукописи. Манускрипт, это было очевидно, представлял собой разрезанный надвое лист. На одной его половине, в силу сказанного, водяного знака не было, но на второй просматривалась на свет филигрань «Герб города Амстердама». По контуру водяной знак, просуществовавший около двух столетий, близок к тем филиграням, которые имеются на бумаге, выпускавшейся на рубеже XVII-XVIII вв. ¹ Многие слова, буквы настолько выцвели, что их удалось прочесть лишь с немалым трудом, часто только с помощью увеличительного стекла. Возможно даже, что некоторые буквы к настоящему времени, спустя три столетия после появления на свет рукописи, вообще исчезли.

Чтение старинной рукописи показало: уже во второй строке сказано, что речь шла ни о чём ином, как о свадебном торжестве — дне женитьбы («в день женитвы его»). В девятой же строке слова «в день женитвы его» повторились. В небольшом поэтическом произведении, как показывало чтение, реальным главным героем являлся светлейший князь Александр Данилович Меншиков — неизвестный [113] сочинитель славил именно «светлейшаго честию князя Александра». Речь шла о свадебном торжестве А. Д. Меншикова. Именно его величали в поэтическом произведении.

Ветхий манускрипт сохранился в сборной коллекции документов, поэтому вопрос, откуда он происходит, понятно, скрыт плотным покровом тайны. От какого владельца и когда рукопись поступила в собрание, теперь определить невозможно. Вместе с тем, очевидно, что она не является подлинником, но представляет собой очень близкий по времени появления к нему список, к тому же, содержащий описки. Как видно, спустя совсем недолгое время, вероятно, сразу же сделанный копиистом список правили чернилами другого, а именно: чёрного цвета. Эти последние ныне резко отличаются от бледных чернил, которыми написан основной текст. Можно полагать при этом, что переписчик не всё правильно понял и воспроизвёл в порученной ему копии. Справщик копииста, выверявший правильность написания дошедшего до наших дней списка и оставивший незначительную правку яркими чёрными чернилами, скорее всего, просто немного отредактировал вирши, не имея возможности обратиться к подлиннику. Думается, справщик сам не всё понял, не везде внёс необходимую правку. Вообще текст очень не прост для чтения и публикатор вынужден был снова и снова обращаться к его кропотливому изучению. Некоторые слова, надо думать, были серьёзно искажены переписчиком и какими они были первоначально, выяснить затруднительно. Несмотря на всё сказанное о степени сохранности рукописи, о погрешностях при копировании манускрипта, несомненно, что выявленный в архиве поэтический памятник 1706 г., прямо связанный с именем светлейшего князя А. Д. Меншикова, необходимо опубликовать.

Среди хвалебных песен первого десятилетия XVIII в. отдельным лицам посвящены только единичные. Это, конечно же, песни во славу самого царя Петра I. Однако имеются песни, славящие других лиц. Это горячо любимый армией полководец Б. П. Шереметев, «надёжа» народа царевич Алексей Петрович, одна из царских наложниц (метресс), а потом супруга царя Екатерина (Веселовская, Василевская или же Скавронская).

А. В. Позднеев выделил из этих панегирических песен посвящённую А. Д. Меншикову в качестве одной из наиболее интересных. Он отнёс её появление к 1706-1707 гг. ² Публикуемая ниже песня относится к тому же периоду — к августу 1706 г.

Свадьба А. Д. Меншикова и Дарьи Михайловны Арсеньевой состоялась 18 августа 1706 г. в присутствии Петра I в Киеве. Почти [114] сразу же после венчания, 20 августа, царь вместе с Екатериной уехал в Санкт-Петербург ³.

Жанр этого поэтического произведения, прославляющего жениха — светлейшего князя А. Д. Меншикова, следует, на взгляд публикатора, определить так — величальная песня. Читателю, привычному к современным песням и стихам, пожалуй, будет действительно непривычно распознать в данном поэтическом произведении песню — оно напоминает, на первый взгляд, скорее, силлабические вирши XVII-XVIII вв. Однако эти близкие жанры следует всё-таки различать. Крупнейший знаток поэзии тех времён А. В. Позднеев (1891-1975) жёстко восставал против смешения книжных (искусственных, литературных) песен с близким к ним жанром силлабических виршей. А. В. Позднеев показал, что для литературно образованных людей Петровской эпохи это тонкое различие было очевидным. Книжные песни являли собой органическое соединение словесного текста и музыкального напева, вирши же — это произведение, чисто словесное, предназначенное для декламации или «немого» прочтения ⁴. Конечно же, жениха А. Д. Меншикова славили в Киеве по древней славянской традиции пением, а не произнесением стихов. Стихотворная традиция, сопряжённая с декламацией, устным воспроизведением, была в то время лишь относительно недавно привнесена с Запада в культурный обиход Восточной Европы.

Кого же можно предполагать в качестве автора свадебной величальной песни?

Можно уверенно считать, что сочинитель, во-первых, был украинцем; вероятно, жителем Киева. Хотя песня написана церковнославянским языком — одним из значимых средств устного и письменного общения восточнославянских народов в ту эпоху, в публикуемом поэтическом памятнике 1706 г. имеется несколько украинизмов: крило — крыло, сили — силы и др.

Во-вторых, создатель песни явно был высокообразованным человеком. В Петровскую эпоху во время расцвета поэзии в форме силлабической песни произведения этого рода зачастую создавались учителями и учащимися духовных академий и школ ⁵. Сложная композиция песни и богатое метафорами содержание произведения показывают знание автором поэтической культуры стиля барокко.

Автор песни, по мнению публикатора этого произведения, был органично связан с украинской литературной традицией. В XVII в. на Украине большое распространение имели торжественные хвалебные вирши и так называемые «стихи на герб», писавшиеся за определённую мзду для крупных землевладельцев и церковных [115] иерархов. На рубеже XVII-XVIII столетий в Москве, в отличие от Киева, от Украины вообще, такого рода похвальные поэтические творения могли обращаться к царю, но их было мало, а «стихи на герб» вообще насчитывались единицами. Автор же величальной песни 1706 г. в духе украинской культурной традиции не преминул обыграть тему только что утверждённого герба светлейшего князя А. Д. Меншикова. В песне возвещается, что на гербовом щите, разделённом на четыре части, — гербы Священной Римской империи германской нации и Российского государства (двуглавый орёл), а также увенчанное короной сердце (часть герба А. Д. Меншикова), а в верхней части его герба — пять шлемов.

Можно ли предположить в качестве сочинителя величальной песни А. Д. Меншикову православного черноризца, в то время учителя пиитики Киево-Могилянской академии Феофана (Прокоповича)?

В самом деле, в 1705 г. Феофан, получив блестящее богословское и гуманитарное образование в Риме, вернулся на родину и занял место учителя в Киево-Могилянской академии. Начинающий преподаватель был амбициозен в самом широком понимании этого слова и тогда же приступил к литературному сочинительству. Успех сразу же стал неизменным спутником Феофана на этой непростой стезе. В том же 1705 г. из-под его пера вышла трагикомедия «Владимир», занявшая достойное место в истории русской литературы.

По мнению публикатора, свадебная величальная песнь светлейшему князю имеет очевидную текстуальную перекличку с сочинением Феофана, в котором он прославлял победу Петра I в Полтавской битве. Это «Песнь победная» о Полтавской виктории («Епиникион»), напечатанная в Киеве в 1709 г. на церковнославянском языке. Оба произведения близки по стилистике стихов и лексике, насыщенной церковнославянизмами и содержащей украинизмы. И там, и там используются «любимые» автором слова и словосочетания. Например, и в том, и в другом поэтическом сочинении упомянута «верность по вере» ⁶ — едва ли случайно совпавшее общее словосочетание. [116] Композиция обоих поэтических памятников связана с темой Сиона — Небесного царства. В свадебной величальной песне 1706 г. дважды упомянуты сионские девы, дочери Сиона («дщери Сиона»), Победная же песня 1709 г. также завершается выражением уверенности, что русский Марс (Пётр I) по завершении своих победоносных ратей водрузит золотой «крест на стенах Сионских» ⁷. Вообще оба поэтических текста выдают в качестве их автора лицо, имевшее самую широкую осведомлённость в античной литературной традиции. В величальной песне А. Д. Меншикову упомянуты античные божества Беллона и Марс; в победной же песне 1709 г. о Марсе тоже говорится четырежды. Обильное использование образов и символов греко-римской мифологии — одна из черт, свойственных стилю барокко.

В стихотворном памятнике 1706 г. и в виршах 1709 г. применяются и одинаковые (в том числе) художественные выразительные средства. Например, сравнения с громом, молниями, ветром.

В величальной песне 1706 г. автор, обращаясь к теме будущности России, её грядущих успехов в противоборстве с врагами, тщетности усилий врагов, жизнеутверждающе провозглашал в двух заключительных строках:

Символика ветра, безвредного для каменных пирамид, обелисков, утёсов, гор была широко распространена в культуре барокко. Даже в краткой небольшого формата, так сказать походной книжке «Symbola et emblemata», напечатанной по распоряжению Петра I в 1705 г. в Амстердаме, есть на мини-гравюре иносказательное изображение ветра, бессильно дующего на высокий недвижимый каменный обелиск, стелу (голл. — een pronk-naald). Сопровождающие мини-гравюру девизы на различных европейских языках ясно подчёркивают суть эмблематического изображения: «Всегда такова», Sic semper, Toujours ainsi, Always so и т. д. ⁸ Есть в походной книжке и сходное по смыслу символическое изображение обелиска, возвышающегося посреди плоского ничем не примечательного пространства. Более чётко суть символа может передать современный перевод с сопроводительных девизов на французском и английском языках: La vertu m’a elevee, Vertue has exalted — «Доблесть (или добродетель) меня вознесла» ⁹. Или, в этой же книге есть изображение утёса, скалы посреди моря (голл. — een rots in zee). Девизы к символическому изображению указывают на неколебимость утёса среди бурного моря: «В непогоде тих», I am quiet in tempest и т. д. ¹⁰ [117]

В песне в честь Полтавской «преславной победы» 1709 г. начало битвы также, как и в свадебной песне во славу А. Д. Меншикова, изображается с использованием сравнений с молнией, ветром, громом:

Тема сада — открытого лишь для избранных пространства, которая развивается в величальной песне 1706 г., сквозит и в «Слове похвальном в честь славных дел светлейшаго Римскаго и Российскаго государств князю Ижерскому... Александру Даниловичу Меншикову», произнесённом Феофаном (Прокоповичем) 5 декабря 1709 г. в Киеве в церкви братского Богоявленского монастыря при Киево-Могилянской академии. В Слове 1709 г. Феофан говорил: «Приложи к великой славе твоей и сию немалую часть: стал еси в чину храбрых воинов и славных древних и новых победителей. Приложися к числу и мудрости поборников...» ¹¹.

Лексика публикуемой ниже величальной песни А. Д. Меншикову очень схожа с лексикой Победной песни в честь Полтавской победы и проповедей (слов) Феофана (Прокоповича). Автор песни 1706 г. насытил своё произведение славянизмами: аще, велегласны, веси, гласите, дщери, егда, зрите, изыдите, обаче и др. Эта черта свойственна и словам Феофана. Прокопович, впрочем, также обильно включал в свои проповеди и речи латинские, греческие, а также слова из современных ему европейских языков ¹². Сходство лексики произведений в настоящем случае, конечно, в большей степени указывает на одну эпоху и на одну стихотворную культуру (восточно-славянское барокко), чем на принадлежность одному автору.

Стихотворные особенности Победной песни 1709 г. Феофана (Прокоповича) тщательно проанализировал О. М. Буранок. Он отметил, что в каждой стихотворной строке строго по 13 слогов. Все стихи с парной (смежной) рифмовкой (аабб). Рифмы в этом поэтическом произведении исключительно женские — ударение на предпоследнем слоге. Такая постановка ударения поэтом обусловлена строгим следованием силлабической стихотворной традиции, закреплённой постоянным ударением в польском языке. Однако иногда Феофан был вынужден смещать естественное ударение на соседний слог. Это делалось им в двух случаях. Во-первых, когда это диктовалось необходимостью соответствия парной рифме в одной из клаузул (заключительные слоги стихотворной строки, начиная с последнего [118] ударного слога): вселенной — торжествемнной, крови — неистомвый, неслыхамнном — пространном, самамго — благо. Во-вторых, смещение ударения происходило в обеих парных клаузулах, когда этого требовал метрический рисунок строф: томгда — иномгда, твоемму — своемму. Только единственный раз в Победной песне 1709 г. дважды повторяется парная рифма: дело — зело. Однако несколько рифм повторяются с другими парами ¹³.

Какие стихотворные особенности сравнительно с названными характеристиками Победной песни 1709 г. наличествуют в величальной песне 1706 г.?

В поэтическом произведении 1706 г. насчитывается 55 строк, то есть оно сравнительно с «Епиникионом», насчитывающим 174 строфы, краткое. Нужно иметь в виду поэтому, что сопоставляются два поэтических произведения разного объёма. Первые три строфы в стихотворном памятнике 1706 г. представляют собой некий зачин, вступление к песне. Эти вводные строфы даже не рифмованы. Кроме того, они нарочито неравносложны: в первой 21 слог, во второй — 20, в третьей — всего 9. Резкое падение числа слогов в третьей строке представляет собой по существу своего рода декламационную паузу — переход к песне.

Более всего в произведении 13-сложных строк — 43 (82,7%), 12-сложных — 5 (9,6%,), 14-сложных — 3 (5,8%) и 11-сложных — одна (1,9%). Иными словами, 13-сложные строфы решительно преобладают, но не являются единственными, как это имеет место в «Епиникионе». Сходство с Победной песнью 1709 г. проявляется в том, что все стихи (52) тоже имеют смежную рифмовку. Ударение также везде падает на предпоследний слог. Только в четырёх случаях (7,7%) оно не совпадает с естественным ударением в одной из клаузул в паре. Это слова: Меншикова, сеяше, смеяше, цветы. Дважды в величальной песне повторяется только рифма со словом «мати». Следует обратить внимание, что в обоих памятниках использованы одинаковые рифмы: бяше, сети, силы, славна, славы. Это, однако, вполне традиционные для поэзии рубежа XVII-XVIII вв. рифмы, строго говоря, не указывающие на тождество авторской индивидуальности в двух произведениях.

Если подвести итог сопоставлению поэтических памятников 1706 и 1709 гг., то, помысли публикатора, исключать Феофана (Прокоповича) из круга возможных сочинителей свадебной песни А. Д. Меншикову не следует. Можно даже сказать, что это вероятный её автор, но приписывать Феофану однозначно авторство этой песни в настоящее время нет достаточных оснований. [119]

Что представляет собой художественная схема величальной песни А. Д. Меншикову?

В божественном царстве (Сион) небесные девы («дщери Сиона») призываются славить песнями царя Соломона, увенчанного своей матерью в день женитьбы золотым венцом. Подобно этому в образе прекрасных дев недавно завоёванные (при деятельном участии А. Д. Меншикова) славные российские провинции Ингрия, Карелия, Эстляндия и Ливония призываются выйти и смотреть дивное зрелище. Созерцать им предстоит, как Россия-мать («Россия-мати»), или «тривенечное царство» (на гербе России над главами орла имелись три короны-венца), в образе Славы будет венчать «светлейшаго честию князя Меншикова» тремя венцами: славы, чести и богатства. Но из каких цветов сплетены эти венцы? Сад (вертоград), откуда происходят цветы, пространен, но войти в него едва ли кто посмеет. Вход в него «страшен, неприступен», видны копья, мечи, оружие разного рода. Вход в сад охраняет сам бог войны Марс. Внутри же сада древнеримская богиня войны Беллона (в храме которой на Марсовом поле в Риме принимали победоносных полководцев) сеет с блюда цветы, поливая свой посев кровавыми струями. Когда Александр, человек великий разумом, возмужал «в делех своих», тогда свершилось «дело преславно — ста Александр посреде вертограда явно». Появление его в божественном саду «пречестно» видеть окружающим. Он исполнен теперь многими добродетелями: разумом, храбростью, благочестием, ревностен в вере. Князю Александру весело в саду-вертограде, как будто бы он на пире. Он облачён в необычные доспехи — «броня правды», его взор являет мужество и храбрость. Здесь же находится его княжеский герб — щит, разделённый на четыре части. Вверху герба — пять шлемов. Там же изображён орёл — символ двух великих монархий: Российской и Священной Римской империи германской нации (поскольку Александр и российский князь, и светлейший римский князь). На геральдическом щите также можно видеть сердце, увенчанное короной, — символ «верных его служб». Завершается величальная песнь в высшей мере жизнеутверждающими тремя строфами. Смысл их можно свести к следующему: знает ли сама Россия, что она преуспеет на своём историческом пути и что усилия её врагов будут тщетны — как ветер против каменной скалы?!

Как отметила исследователь поэзии русского барокко Л. И. Сазонова, литературный мотив сада — одна из самых излюбленных писателями барокко символических метафор. В античные времена появилась тема сада любви — сада Афродиты и Эрота. Эпоха [120] Возрождения культивировала поэтический образ сада как символа удовольствий и радостей жизни. В основополагающем для символики барокко труде Ф. Пичинелли (1681) сад имел богатую ассоциативную природу, но на первом месте присутствовало его значение в качестве символического знака добродетели и доблести: «Hortus est symbolem virtutis». В течение XVII столетия символика сада усваивается восточнославянскими поэтами вместе со стилем, культивировавшимся в Киево-Могилянской академии, вообще в украинской литературе эпохи барокко. Конечно, это было итогом процесса восприятия современных барочных символов из западноевропейской культуры. В учительской литературе в полном соответствии с европейским литературным развитием образ сада соотносился в первую очередь с понятием доблести и добродетели (лат. virtus). Широчайшее распространение мотива сада в литературе барокко объясняется именно тем, что он был удобен для отображения реального мира через символику метафор и аллегорий ¹⁴.

Следует добавить, что панегирическая поэзия содержательно тесно связана с таким жанром изобразительного искусства как парадный портрет. Исследователи обращают внимание, что оба этих жанра имеют одинаковую цель — прославление методами искусства (литература, живопись, гравюра и скульптура). Эти жанры искусства имели общую символику. Герб при этом имел очень большое значение и в прославляющей поэзии, и в изобразительном искусстве ¹⁵.

Введение в научное обращение свадебной величальной песни А. Д. Меншикову августа 1706 г. позволяет по-новому подойти к научному спору о датировке парной гравюры: симметричный конный портрет Петра I и А. Д. Меншикова ¹⁶. В 1706 или 1707 гг. она была выполнена? Связана ли она с победой А. Д. Меншикова в баталии при Калише 18 октября 1706 г.? Или же с утверждением его герба как светлейшего российского князя? Или как князя Священной Римской империи?

Важно подчеркнуть, что в публикуемой ниже панегирической песне А. Д. Меншиков воспевается уже и как князь Священной Римской империи (диплом был подписан императором в Вене 21 января 1706 г.; н. ст.), и как князь Российского государства (жалованная грамота была подписана Петром I только 1 июня 1707 г.). Вопрос о даровании светлейшему князю Священной Римской империи германской нации российского княжеского достоинства в середине 1706 г., можно теперь полагать, воспринимался как дело решённое и почти формальное. На парной гравюре тема гербов особо выделена: показаны гербы царя и А. Д. Меншикова. Особо следует отметить, что на [121] геральдическом щите светлейшего князя на гравюре изображены на двух полях по диагонали два орла. Именно два орла, российский и римский, упоминаются также на гербе в величальной свадебной песне. В более поздних вариантах российского и цесарского гербов А. Д. Меншикову на княжеское достоинство, известных по гравюрам 1714 г., орлов, размещённых на двух диагональных полях, уже нет ¹⁷.

Не менее удивительно, что на гравюре светлейший князь держит в руке генерал-фельдмаршальский жезл, хотя соответствующий воинский чин А. Д. Меншиков получил только после славной победы под Полтавой в 1709 г. Следовательно, современники уже разглядели этот жезл в руке бурно набиравшего тогда вес в государственных и военных делах «полудержавного властелина»! В их сознании, надо предполагать, это был вопрос ближайшего будущего. Случай, конечно более чем необычный. Публикуемая панегирическая свадебная песня заставляет предполагать именно такое мнение современников.

Что касается подходов к публикации помещённого ниже текста величальной песни 1706 г., то отсутствующие ныне в русской азбуке буквы переданы их современными аналогами: «ять» — е, «и десятеричное» — и, «кси» — кс, «от» — о. Сокращение слова «мати» под титлом («мти») раскрыто без оговорок. В пяти случаях очевидных описок в словах автор посчитал целесообразным для удобства чтения предполагаемое верное написание указать непосредственно в тексте, отметив вероятность описки в примечаниях.

Дщери Сиони, изыдите и видите царя Соломона в венце,
Им же венча его мати в день женитвы его и в день веселия
Сердца его песни песней.
Венча венцем дражайшим Соломона мати.
Дан есть Александру венец славы златы.
Изыдите и зрите царя Соломона,
Гласите ¹⁸ вы песни песней, о дщери Сиона,
В венце, им же венча их благосердия мати.
В день женитвы его, в день светлой благодати,
И вы убо, о дщери российския красны,
Славою по вселенной светлы велегласны,
Не сии, иже аки рожевыми цветы
Красите своя власы на лестныя сети,
Но вы, иже под криле орла тривенчанна
Склонили своя главы о благой избранна:
Ингрие, Карелие, Естландие славна,
Ливоние з своими пределы державна.
Изыдите и зрите, как венча красно,
Красно преиспрещенно, светло, зело ясно
Россия-мати. Венча с похвалою Слава
Светлейшаго честию князя Меншикова.
Тривенечное царство — тремя венцы: славы,
Чести, богатсва, — венча за труд ¹⁹ кровавый
Но з каких цветов венцы сия соплетенны,
Коими преплетенми суть ²⁰ преудобренны ²¹?
Вертоград пространно утвержден бяше,
Обаче внити в него едва кто смеяше.
Самим входом зряшеся страшен, неприступен,
Еще же яростному морю совокупен,
Извне копии, мечи, оружии твердый.
Его входу стрежати сам Марс ²² жестосердый,
Внутрь же Беллона цветы с ²³ блюда сеяше,
А кровавыми струи оных поливаше,
Но егда Александр, сын разумом краснейши,
Возмужа в делех своих, тогда бе дивнейши [123]
Позор видети на нем. О дело преславно — /Л. 1об./
Ста Александр посреде вертограда явно.
Окружающим ²⁴ его пречестно отвсюду.
Многим добродетелем зде седу и седу.
Ста смыслителны разум, зде совет содинний,
Тамо умысл в борбе храбрый неотменный,
Зде свет благочестия, зде ревность по вере.
Он же светло веселясь, аки бы на пире,
Облочен ²⁵ в броня правды, среди их стояше,
Самим взором мужество и храбрость являше.
Зде щит четверочасны с пятми ²⁶ над ним шлемы.
В гербовой светлейшего князя титле чте мы,
Егда кроме иных в нем высоких знаменный,
Двоих царств орла крилом герб ево в перекый ²⁷
Римскому и Роскому среде щитца злата,
Родовой фамилии слава пребогата.
Верных его служб сердце венчанно имеет.
Веси ли, о Россие, что ти преуспеешь ²⁸
Аще бы твои на тя врази громом были, —
Ветр есть на холм каменный — тщи их будут сили.

Комментарии

1. Cp.: Churchill W. A. Watermarks in рареr in Holland, England, France etc. in the 17th and 18th centuries and their interconnections. Amsterdam, 1935. № 29, 40.

2. Позднеев A. B. Русская панегирическая песня в первой четверти XVП1 века // Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961. С. 239.

3. Есипов Г. В. Князь Александр Данилович Меншиков // РА. 1875. Кн. 2. С. 247.

4. Позднеев А. В. Рукописные песенники XVII-XVIII вв. (Из истории песенной силлабической поэзии). М., 1996. С. 359.

5. Там же. С. 445.

6. Феофан Прокопович. Сочинения. М.; Л., 1961. С. 210.

7. Там же. С. 214.

8. Symbola et emblemata [...]. Amstelasdami, 1705. S. 124, 125, № 369.

9. Ibid. S.268, 269, № 800.

10. Ibid. S. 270, 271, № 806.

11. Феофан Прокопович. Слова и речи. СПб., 1760. Ч. 1. С. 72.

12. Кузьмин А. И. Северная война в проповедях Феофана Прокоповича // От «Слова о полку Игореве» до «Тихого Дона». Сб. статей к 90-летию Н. К. Пиксанова. Л., 1969. С. 280.

13. Буранок О. М. Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович: учебн. пособие. М., 2005. С. 413, 414.

14. Сазонова Л. И. Поэзия русского барокко (вторая половина XVII — начало XVIII в.). М., 1991. С. 163-167, 172.

15. Там же. С. 77.

16. См.: Алексеева М. А. Гравюра Петровского времени. Л., 1990. С. 52-55, 156, 157; Калязина Н. В., Калязин Е. А. Александр Меншиков — строитель России. СПб., 2005. Ч. 1. С. 58, 59.

17. См.: Калязина Н. В., Калязин Е. А. Александр Меншиков — строитель России. Ч. 1. С. 52, 53.

18. В ркп. очевидная описка: гласят.

19. Далее в ркп. вписано над строкой и зачёркнуто: сей.

20. Последняя буква в слове исправлена.

21. Третья буква в слове исправлена чёрными чернилами с «и» на «е».

22. Буквы «арс» позднее повторно написаны по первоначальному тексту чёрными чернилами.

23. Буква «с» написана повторно чёрными чернилами.

24. В ркп. очевидная описка: оружающим.

25. В ркп. очевидная описка: оболчен.

26. В ркп. очевидная описка: пятли.

27. В ркп. очевидная описка: оперенный (?).

28. В ркп. очевидная описка: преусвеет. Предлагаемое публикатором чтение, во-первых, соответствует соседней рифме (пусть и неточной — имеет). Во-вторых, при таком чтении становится ясным и очевидным смысл стихотворной строфы, подчёркивается пафос концовки величальной песни — выражение уверенности в успешном будущем России. В-третьих, неверному прочтению слова переписчиком могло поспособствовать сходство многих палеографических типов начертаний букв «п» и «в», «т» и «ш».

Текст воспроизведен по изданию: Свадебная величальная песня А. Д. Меншикову 1706 года - неизвестный поэтический памятник петровской эпохи // Меншиковские чтения - 2009. Сборник статей, Вып. 7. СПб. Историческая иллюстрация. 2009

© текст - Кротов П. А. 2009
© сетевая версия - Тhietmar. 2022
© OCR - Андреев-Попович И. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Историческая иллюстрация. 2009

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info