От Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича всеа Русии богомолцу нашему Кирилу митрополиту Ростовскому и Ярославскому, и архиепискупом, и епискупом, и всему освященному собору, и бояром нашим, и околничим, и столником, и стряпчим, и дворяном Московским, и приказным людем, и жилцом, и из городов дворяном и детем боярским, и головам, и сотником стрелецким, и атаманом, и казаком, и стрелцом, и пушкарем, и всяким жилецким, и гостем, и посадским людем, и из городов приезжим людем всего Московскаго Государства. Ведомо нам учинилось, что не Москве, и под Москвой по всем дорогам, и по городам чинится воровство, грабежи, и убийство великое; выезжая с Москвы по дорогам, воры дворян, и детей боярских, и торговых и всяких проезжих людей, и гонцов, которые гоняют от нас к Москве и к нам с Москвы, и по городом для наших всяких дел, и тех не пропускают, и их грабят и побивают. И такое великое воровство [1170] слыша, поход наш к Москве замешкался, и в Москве итти за тем не хотим, слыша такое великое воровство, и грабежи, и убийство чинится, и никаким людем к Москве ни с чем ехать за тем не мочно. А как по вашему богомолцов, и бояр наших, и околничих, и всяких чинов людей Московскаго Государстве, приехав на Кострому, власти архиепвскуп Феодорит Резанской и Муромский, и весь духовный чин, и бояре: Федор Иванович Шереметев да князь Володимер Иванович Бахтеяров-Ростовской, да околничей Федор Васильевич Головин, и столники, и всяких чинов люди, по вашему общему совету, приходили к матери нашей, к великой старице иноке Марфе Ивановне, и к вам се кресты и с чюдотворными иконами пречистые Богородицы и великих чюдотворцов, и матери нашей и нам били челом, и молили многое время с великими слезами, чтоб нам прошенья всех вас не презрить, быти б на Московском Государства и на всех государствах Росийскаго Царствия [1171] Государем Царем и Великим Князем всеа Русии, и матери б нашей, великой старице иноке Марфе Ивановне, меня на то благословити, а которое дурно было меж вас, грабежи и убийство, и всякое дурно и самоволство, и тому было вперед отнюд никако не быть, и скопом и заговором ни на кого не приходити, и не грабити, и не побивати, и, по дорогам ездя, не разбивати и никакова дурна не вчинати, и на том на всем крест целовали. А ныне, по дорогам, и по городом и по селам ездя, грабят и побивают, и к Москве и с Москвы и по дорогам никому никуды приехать и гонцом гонять для ваших дел не мочно, и в том нашим всяким делам чинится поруха великая, и о том мня архиепискупу, и бояром и околничим, и столником и всем, которые к нам от вас присланы, говорили иного, чтоб таких мер впредь не было; и архиепискуп Феодорит Резанской и Муромской, и бояре, и околничие, и столники, и всяких чинов люди матери нашей и нам в челобитье говорили, что то всякое дурно делалось в безгосударное и в мятежное время, а ныне при нашем государств всякое дурно, что ни было, все престанет, и впредь дурна никого отнюдь не будет, толко б мы умилились над безгосударными людми и на презрили прошенья и многих их слезь, и для чюдотворных икон был на Владимерском и на Московском государств и на всех государствах Росийскаго Царствия Государем Царем и Великим Князем всеа Русии. И мать наша, великая старица инока Марфа Ивановна, и мы, видя чюдотворных икон приход к себе, и архиепискупа со [1172] всем духовных чином, и бояр, и околничех, и всяких чинов людей многое слезное неуклонное прошение, положились на волю Божию, и на пречистую Богородицу и на великих чюдотворцов Московских: на Петра, и Алексея, и Иону, и на всех святых, и вашего прошения не презрили и, по воли Божией, и по вашему общему прошенью, и по благословению матери нашей, великой старицы иноки Марфы Ивановны, учинились на Владимерском и на Московском государств и на всех государствах Росийскаго Царствия Государем Царем и Великим Князем всеа Русии; и молим в Троице славимаго Бога и пречистую Богородицу и всех святых, чтоб Владыко, человеколюбивый Бог, при нашей царской державе, по своим праведным щедротам, и умолением пречистые Богоматери и всех святых, и за вашим святителским и всего освященнаго вселенскаго собору за прошением, излиял над нами и надо всем православным христианствам свою пресвятую и неизреченную милость, и подал бы нам, при нашей царской державе, в Росийском Царствии, на вси враги ваши свыше пособство и ододевие, чтоб в Росийском Царствии всемирный мятеж на тишину и на всемирный покой превратил, и тех бы людей, которые, забыв страх Божий и свое христианство и волное крестное целование, проливают крови христианские, по дорогам ездя грабят и побивают, и деревни пожигают и пустошат, возвратил Господь по тому ж на истинный путь, и чтоб наше царское милостивное призрение на всех людех Росийскаго Царствия по воле Божией властителствовало, со всяким [1173] милостивным призрением, и что при своем государстве слышим на Москве, и под Москвою по дорогам воровство, грабежи, и убийства великие не престанут, и за чем к Москве никто из городов ни с чем не едут, и о том мать наша, великая старица инока Марфа Ивановна, и мы конечно и вседушно скорбим, и за тем к Москве итти не хотим. И ту нашу скорбь слыша и видя власти: митрополит Ефрем Казанский и Свияжский, и архиепискуп Феодорит Резанский и Муромский, и весь духовный чин, и бояре, и околничие, и столники, и всяких чинов люди приходили к нам и говорили, чтоб нам о том не скорбеть и на гнев себя не приводить, а к Москве поволить бы им послати всяких чинов к людем, чтоб от дурна престали, выбрав из них их духовнаго чину, и из бояр, и из околничих, и изо всяких чинов людей. И, по челобитью властей, и бояр и всяких чинов людей, отпустили есмя к Москве, выбрав изо всяких чинов: Чюдовскаго архимарита Аврамия, Спаса Нового монастыря архимарита Иосифа, да столников наших: Ивана Петровича Шереметева, князя Алексея Mихайловича Львова, да стряпчаго Исака Семенова сына Погожево, да дворян: Алексея Иванова сына Зюзина, Григория Андреева сына Алябьева, жилцов: Никиту Воробина, Якова Протопопова, князя Михайла Щетинина, да из городов дворян, и атаманов, и казаков. И тебе б, богомолцу нашему, митрополиту Кирилу, и архиепискупом, и епискупом, и всему освященному собору, и нам бояром нашим и околничим по тому же о том поскорбети, не дожидался нашего [1174] приходу к Москве, призвав к себе всяких чинов людей, и говорити им, чтоб у них на Москве, и под Москвою по дорогам убивства и грабежей никому никакими обычаи не было; и тех людей, которые учнут воровать, по дорогам отъезжая людей побивати и грабить, от того воровства унимали, и вперед бы у них никакова дурна не было, и кто в каком воровстве поймав будет, и вам бы, бояром нашим, тем людем наказание велети чинити по сыску, кто чего доведется; а никому бы за тех воров не стояти, и тем своей многие службы и крови не теряли и воров не покрывали, и в каких людех, ведая воровство, приводили к вам бояром. А то вам, богомолцом и бояром и всяких чинов людем, мочно самим ведати: телам на Москве и под Москвою грабежи, и убийства, и шарпание, и крови и крестьянские пролитие не уймется, и за то какие чаяти от Бога милости, и никакие люди к Москве ни с какими товары, и с хлебом, для убивства и грабежей, не поедут, и дороги все затворятся, и толко не будет с Москвы и городы, а из городов к Москве, проезду, и в том какому добру быть, толко грабежа и убивства не престанут. Да и то нам подлинно ведомо есть, которые гости, и торговые и всякие жилетцкие люди. Москвичи в Московское разоренье разбежались с Москвы по городам, а ныне, по вашему боярскому приговору, велено им с женами и с детми и со всеми их животы ехати к Москве на житье и подаваны в том на крепкие порука на записми, и те все гости и жилетцкие и посадцкие всякие люди, для убивства и грабежей, к Москве ехати [1175] не смеют. И вам бы одноконечно о том на Москве учинити заказ крепкой; а которые от прежнего своего всякаго дурна не уймутся, и вы б на тех воров посылали многих людей и велели их сыскивать, и имая приводить к Москве; а на Москве им наказание велели чинити по их винам, кто чего доведется, чтоб, на них смотря, и иным неповадно было воровать; да присланы к нам с Москвы со властми и с бояры на Кострому ото всех станиц атаманы и казаки, и по нашему указу тем атаманом и казаком наше жалованье и призрение в кормех есть, дают им по вся дни из нашей казны денежной корм: атаманом по шти денег на день человеку, ясаулом по полушесте денге, казаку по пятя денег на день человеку, а лошедем их дают овес и сено, и за овес и за сено денгами, как лошедем их мочно сытым быти. И, Апреля в 28 день, с утра, из тех атаманов и казаков побежали с нашего стану, от Троицы Сергиева монастыря, многие атаманы и казака к Москве, и дорогою едучи, многих людей грабили; и будет которые из тех беглых атаманов и из казаков объявятся [1176] у вас на Москве, а вы б велели их сыскав и выбрав из них лучших людей, сколко пригоже, и велели их пометати в тюрму до нашего указу, чтоб, на них смотря, и иным неповадно так воровать; а которые атаманы и казаки из нашего походу сбежали, и мы тому послали к вам имян их список. Писан на нашем стану у Троицы в Сергиеве монастыре, лета 7121, Апреля в 29 день.

Подлинник писан столбцом на восьми листках. Быв сложен пакетом и запечатан, имеет на обороте адрес: Богомолцу нашему Кирилу митрополиту Ростовскому и Ярославскому, и архиепискупом, и епискупом, и всему освещенному собору, и бояром нашим, и околничим, и столником, и стряпчим, и дворяном Московским, а приказным людем, и жилцом, и из городов дворяном и детем боярским, и головам, и сотником стрелецким, и атаманом, и казаком, и стрелцом, и пушкарем, и гостем, и посадским и всяким жилетцким людем, и всяким приезжим людем всего Московскаго Государства.