№ 419
М. С. Воронцову, 25 октября 1848
М. С. ВОРОНЦОВУ
Москва, 25 октября 1848*
* Помета М. С. Воронцова: «Пол[учено] 5 ноября 1848».
Соображаясь со слухами, ты, почтеннейший князь Михаил Семенович, должен был 15-го числа возвратиться в Тифлис. Итак, вопреки предположения пробыть в Крыму несколько недель и отдохнуть, ты был довольно короткое время, о чем очень жалею. К тем же обращаясь слухам, скажу, что [568] невозможно было избрать удобнейшего времени для необходимого отдохновенья, ибо в твоем Кавказе все идет самым успешным образом, и Шамиль, дерзнувший нарушить повсеместный покой, как носится молва, понес наказанье, каковому никогда не подвергался 1. Скоро неудачи охладят его предприимчивость, ослабеет доверенность к нему, приметно уже не прежняя, и конечно проявится непослушанье. Теперь, при свободном сообщении Казыкумыка с Темир-Хан-Шурою, при возможности перемещения войск с одной покатости гор на другую, Шамиль не может обещать себе ни малейшее выгодного предприятия, и я весьма могу ошибаться, но позволяю себе думать, что некоторое время можно не возобновлять наступательных действий 2. Довольно убежденья, что они зависят совершенно от произвола начальника войск, при всех способах, имеющихся под руками и не требующих продолжительных сборов, которые обнаруживали всегда намеренья. К тому же потеря обширных и богатых посевов в окрестности Салты и других истребленных селений есть неизбежный голод, постоянный наш авангард. Всякий барон имеет свою фантазию; у меня место ее, может быть, заменяет мысль нездравая; но если бы в руках наших был Карадагский мост, я многое сказал бы другое. Не обвиняй мое упрямство и даже не говори мне ни слова на этот предмет: молчанье со стороны твоей будет доказательством, что я не угадал твоих намерений, и довольно!
Не прими, любезный князь, в виде упрека, что не исполнил обещания писать ко мне пред отъездом в Крым. Но ты имел великодушие вспомнить о детях моих, известив, что Омар-бек представлен к награде, и чего же более. Владимирский крест дает ему дворянство, и затем у меня не осталось уже никаких желаний. Так скорого счастия я не ожидал и теперь будут служить как Богу угодно. Старший выбыл болен, и ему необходимо лечиться. Прикажи его держать в госпитале. Младшим двум дай отпуск на четыре месяца в Москву и Петербург. Я уже старею, и кто знает, увижу ли их в другой раз? Вместе с ними распоряжу и небольшое их наследие и буду совершенно в покое!
Теперь еще одна до тебя просьба в отмену прежней моей. Выслушай терпеливо, почтенный друг!
Брату Сергею Николаевичу открыл я, что просил тебя о перемещении его в одну из российских губерний. Я сделал это не спрося его, и он ничего об этом не подозревал. Он пишет мне, что это совершенно противно его желанию, и справедливо заключает, что это произведет самое неблагоприятное на службу его замечание. Я испугался и рад был чрезвычайно, что ты не исполнил моей просьбы. Я признаюсь тебе, что я сделал в минуту негодования и как бы упрекал себя, ибо легко могло случиться, что при самом благосклонном отзыве об нем, он был бы внесен в список кандидатов и дожидался бы бесконечное время, не имея совершенно никакого покровительства, тогда как служба есть единственное средство к его существованию. И всему я был бы причиною. Легко стало душе моей, что это не сделалось! Ты писал ко мне, что едва ли останешься в Грузии более четырех лет. Позволь ему иметь честь служить под твоим начальством до твоего удаления. Это будет наилучшим аттестатом для служения его впоследствии. Ты мне сделаешь эту милость.
Прощай, да благословит Бог полезные твои подвиги для славы отечества!
Душевно преданный Ермолов.
РГАДА Ф. 1261. Оп. 3. Д. 1381. Л. 243-244 об. [569]
Комментарии
1. Речь идет об осаде войсками Шамиля укрепления Ахты — одного из пунктов, обеспечивающих связь между Темир-Хан-Шурой и Южным Дагестаном. Она была предпринята после падения Гергебиля. Осада Ахты началась 14 сентября 1848 г., 20 и 22 последовали два неудачных штурма, а 23 сентября после подхода войск Аргутинского-Долгорукова осада была снята. После освобождения аула Аргутинский устроил жестокую расправу с теми, кого он подозревал в связях с Шамилем, — некоторые из подозреваемых были по его приказу заколоты штыками (Покровский Н. И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2009. С. 490).
2. Взятие в 1847 г. аула Салты и в 1848 г. Гергебиля давало русскому командованию такую возможность: войска Аргутинского-Долгорукова подошли к Гергебилю 9 июня и до 13 июня производили рекогносцировку; 5 июля аул был полностью обложен русскими войсками, после чего началась его бомбардировка; 7 июля Гергебиль был взят и разрушен (Покровский Н. И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2009. С. 488).