№ 321
П. X. Граббе, 4 января 1840
П. X. ГРАББЕ
Москва, 4 января 1840*
Помета П. X. Граббе: «От Ермолова замечательное. Ответ 2 февр[аля] 1840 г.».
Любезнейший Павел Христофорович. Неужели не досадуешь на себя, что со времени отъезда на линию ты ни слова не написал мне, ниже не вздумал порадовать меня твоими успехам[и], равно примечательными, как предприимчивостью, твердостью и самим исполнением. Донесения твои получены во время пребывания здесь Государя, и ему угодно было о действиях твоих пересказать мне со всею подробностью, не упустить не малейшего обстоятельства.
Я сообщу тебе примечательнейшие места рассказа, собственно до тебя касающиеся: «Граббе, познакомившись с краем, приехал в Петербург, мы обо всем с ним переговорили, и он вполне исполнил мои ожидания», — далее, продолжая, сказал: «Граббе не тот человек, который, взявшись за предприятие, когда-либо отстал от него». Хвала тебе и, отдавая справедливость, заключил сими словами: «Он впоследствии будет отличнейшим главнокомандующим».
Надеюсь, любезнейший друг, что тебе приятно будет узнать об этом, и думаю, что о сем не сказали бы тебе и самые приближенные его; я же кому мог рассказал о сем, ибо со мною не может иметь места une conversation confidentielle** (Конфиденциальный разговор (фр.).), следовательно, нет тайны!
Вероятно, никому сей Государя отзыв не мог быть столько приятным, как мне, но я виноват только в том, что замедлил сообщить тебе оный, и признаюсь, что ты хоть несколько строк напишешь о себе. Не правда ли, что подобные слова Государя лестнее самих наград, тебе предоставленных?
Теперь приступаю к различным просьбам, которые прошу выслушать с терпением.
К тебе отправляющийся полковник князь Голицын 1, податель письма сего, хотя известный тебе, убедительно просил меня рекомендовать его в твое расположение. Ты знаешь его как умного человека и храброго офицера, и я прибавлю к тому, что в бытность его в Грузии в мое время я во всех отношениях был им совершенно доволен. И надеюсь, что он служить будет отлично, а потому в том не посмею усумниться, чтобы он не нашел в тебе начальника, готового быть ему полезным и желающим направить его обстоятельства.
Покойного с[анкт-]петебургского почт-директора Булгакова жена 2 просила меня о воспитаннике Константине Зубкове 3, служащем в Кабардинском егерском полку, чтобы я написал тебе о нем, и желание ея заключается в том, чтобы произведен он был в офицеры. Я только привожу его на память, а далее определит твоя справедливость. Последняя просьба есть, собственно, моя, и много меня занимающая, которую, кажется, не трудно тебе исполнить, но прежде хочу, чтобы по-дружески сказал ты мне свое мнение.
Меньшой из сыновей моих 4, имеющий хорошие умственные способности, учится так лениво, что не сделает успехов, которые бы в положенные для принятия в учебные заведения годы дали ему возможность выдержать экзамен, для поступления в оныя установленный, почему хочу определить его в войско под твоим начальством. Ты сделаешь мне величайшее [439] одолжение и, конечно, благодеяние для него, если не откажешь мне принять его и поручить строгому из командиров. Вот мои условия, буде таковые позволительны, когда испрашивается милость. Ускорить производство его в унтер-офицеры, но далее офицерский чин он не должен иначе заслужить, как отличною храбростью и совершенною годностью. [...]* (Фраза неразборчива.) Я желаю, чтобы он достал его не по благоволению к нему (то есть ко мне), но за труды, и это при недостатке других дарований будет большим ему удовлетворением. Опасностей я за него не страшусь и самая смерть излишне не огорчит меня, ибо, вразумляя его, как и других братьев, я не мог внушить того прилежания к наукам, того стремления проложить себе путь трудами и усилиями и потому не почитаю его достойным равной с иным участи и со стороны моей равного о нем попечения. Теперь он учится в институте Лазаревых 5, и там отзываются с похвалою на счет его поведения, и при всей лености у него будут мелочные познания, каковые между большой частью армейских офицеров не весьма обыкновенные.
Недавно писал я тебе о здешних студентах, добровольно отправившихся служить солдатами под твоим начальством. Не знаю, почему воспитанник мой, не имеющий преимуществ породы, должен пользоваться большими на службе выгодами, особенно же когда они, несравненно большие, оказали в науках успехи и могли сделаться людьми полезными.
Ожидаю твоего ответа.
Поздравляю с наступившим новым годом, желаю от души, чтобы он был для тебя столько же счастливым, как прошедший, и столько же благожелательные были твои успехи. Продолжи мне прежнее твое расположение, а я всегда одинаково почитаю тебя и уважаю.
Твой Ермолов
РГВИА Ф. 62. Оп. 1. Д. 31. Л. 11-13.
Комментарии
1. Голицын Владимир Сергеевич (1794-1861) — князь, генерал-майор с 1843 г., генерал-адъютант с 1863 г. В марте 1842 г. в чине штаб-ротмистра был назначен адъютантом к военному министру князю А. И. Чернышеву, сопровождал его на Кавказ и участвовал в экспедиции против горцев, за что был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. В 1843-1846 гг. — начальник центра Кавказской линии, в апреле 1844 г. — назначен флигель-адъютантом Николая I, продолжая службу в Отдельном Кавказском корпусе, с 1849 г. — в отставке.
2. Булгакова Мария Константиновна — супруга Константина Яковлевича Булгакова.
3. Более подробных сведений о нем не обнаружено.
4. Петр.
5. Лазаревский институт восточных языков в Москве создан на основе частного «Армянского Лазаревых училища», основанного в 1815 г. на средства фамилии Лазаревых; учредителем считается Еким Лазаревич Лазарев (1743-1826). Главной целью основателей было создать высшее образовательное заведение для армян (русским доступ не был воспрещен). В дальнейшем училище было преобразовано в «Лазаревский институт восточных языков». В 1837 г. институт получил преимущества правительственных заведений 2-го разряда. По ходатайству армянского патриарха в 1841 г. при институте учреждено было духовное отделение; затем введен особый коммерческий курс. По уставу 1848 г. пятиклассный курс был заменен восьмиклассным (два последних класса — высшие или специальные), причем преподавание восточных языков (мусульманских, армянского и грузинского) велось во всех восьми классах; одной из главных целей института стала подготовка чиновников и переводчиков для Закавказского края (ЭС Брокгауза и Ефрона. СПб., 1896. Т. XVII. С. 247-248).