№ 291
А. А. Закревскому, октябрь 1827
А. А. ЗАКРЕВСКОМУ
Орел, октябрь 1827*
* Пометы А. А. Закревского: «Получ[ено] 18 ноября 1827», «Отвеч[ено] 19 декабря».
Почтеннейший Арсений Андреевич.
Получил письмо твое, за которое душевно благодарю. Знаю из него, что ты должен уже быть в Петербурге 1 и уже о приезде твоем подтвердила сестра моя, недавно сюда приехавшая. Ты получишь письмо, в котором подробно объяснил я тебе все происшедшее со мною. Судить можешь, как со мною поступлено и что, если бы я был чист, как Христос, я все был бы брошен, ибо говорят, что прежде отъезда своего из Петербурга Дибич не скрывал, что я сменен буду, и Паскевич, которому он доброжелательствует, приехал с полною уверенностию, что займет мое место. Следовательно, все было улажено прежде и мне избежать было невозможно. Жалею, что не могу долго иметь ответа твоего на мое письмо, мне полезно было бы твое рассуждение и замечания, с ними во многом бы я сообразоваться желал.
Как великодушен граф Дибич, заботясь доставить мне 5000 рублей серебром. Это плутни, которыми хотел он закрыть поступки свои против меня. Может быть, имел даже мысль, что можно платить мне деньгами за оскорбление!
Мне жаль, что Государь обманут на счет мой до такой степени и, что хуже, что перемена моя доселе не принесла никакой пользы. Меня упрекали медленностию, но теперь в чем же видна особенная быстрота? Она, кажется, не соответствует той нетерпеливости, какою от меня требуемо было. Слышно даже, что дела в Персии не совсем идут хорошо. Самые реляции, по которым, зная землю, могу я судить, обнаруживают ход дел и, кажется, неудачи. Персияне никогда не были столько дерзкими, и во всякое другое время произошли бы уже между ними несогласия и измены. Я начинаю подозревать, что они познали Паскевича и что войска, еще с ним не познакомившиеся, не имеют всей доверенности к его распоряжениям!
Надобен там будет гений Дибича, который мечтает, что от одного взгляда его все пойдет хорошо. Посмотрю я, однако же, как они заставят персиян заплатить издержки войны, особливо если между тем последует разрыв с турками. Тогда не Паскевичевой голове управлять делами тамошнего края. Дибич не променяет своего места на его.
Слышно, что Паскевич пустился на Тавриз. Его он займет без труда, ибо, конечно, персияне не станут защищать города, и он в нем, кроме одних бедных жителей, никого не найдет. Распишет пышную реляцию, которая нас может утешить, и должен будет скоро оставить город, ибо персияне могут действовать в силах на его коммуникации и не пропускать продовольствия Я уверен, что они это сделают! Странно, что о взятии Эривана ничего не слышно, кажется, Сипягин давно уже доставил туда осадную артиллерию.
Забыл тебе сказать, что Красовский, которому ты всегда благоприятствовал, есть величайший подлец и низкая каналья. Ты не можешь представить, что он делал в угождение Паскевичу и Бенкендорфу! Какую гнусную лесть он расточал пред Дибичем и как старался мне вредить [414]
Благодарю тебя, почтеннейший друг, за сына моего и за постоянное намерение благотворить ему. Он возрастает, и уже время начинать учить его, а у меня, как ты знаешь, средств немного, и еще менее они будут, когда возьму я отставку, ибо, вероятно, мне ничего не дадут. Просьбу об отставке я намерен чрез месяц отправить.
Скажи мне, кому поручишь ты принять моего сына, и если не привезу я его с собою зимою в Москву, то весною отправлю непременно. Поручи его в хорошие и строгие руки. Ему надобно ко всему привыкать, ибо по рождению не имея ни на что прав, он должен будет доставать все способностями своими и трудами.
Будь благодетелем его и дай ему тщательное воспитание. Надеюсь, что за него ты краснеть не будешь!
Ты, которого никакие обстоятельства не изменяют против меня, выполни, прошу тебя, мою о сыне, просьбу. Где хочешь помести его, в Петербурге или [в] Москве, мне все равно. Я могу не видать его, но лишь бы только учился хорошо, лишь бы не избаловался! После сего я буду покоен и ничего не пожелаю. Я привыкаю к новой жизни моей, с нетерпением ожидаю фрака, знамения свободы и совершенно простился со всеми мечтами и тщеславием.
Желаю тебе, любезный друг, здравия и благополучия.
Верный по смерть Ермолов.
Я слышал, что Калиостро 2 на счет мой выпускает разные шуточки, которые делают мне вред. Не пользуясь средствами общими, он, как умный человек, мог бы изобрести свое собственное, и я потому только жалею о сем, если правда. Невзирая на то, однако же, скажи ему от меня, что он также имеет неприятелей, между коими Паскевич и зааракский 3 Бенкендорф, которые, соединясь вместе, не будут делать ему добра
Дибич осведомлялся о всем случившемся с ним в Персии и, как кажется, не имеет к нему большой нежности, но умеет то скрывать и мне говорил даже величайшие о нем похвалы. Те же два мудреца совсем и не скрывают неудовольствия.
РГИА Ф. 660. Оп. 1. Д. 113. Л. 77-78.
Комментарии
1. Закревский приехал в Петербург, видимо, уже для того, чтобы вскоре занять должность министра внутренних дел.
2. А. С.Меншиков.
3. К. X. Бенкендорф. Ермолов называет его «зааракский» в связи с военной операцией, которую возглавлял Бенкендорф в 1826 г. за реками Аракс и Аберан в Эриванской области (Военная энциклопедия СПб., 1911. Т IV. С. 472).