-

ДОКУМЕНТЫ ИСТОРИИ ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ,

т. 1. М.: изд-во Московского университета, 1990

Новейшая публикация источников осуществлена в рамках выходящей в издательстве МГУ серии книг ”Великая французская революция. Документы и исследования”. Потребность в такой работе существует уже давно. В советское время издания документов, охватывающие важные аспекты революционной истории, либо пытающиеся представить ее в целом, печатались главным образом в 20-х годах. В наши дни возможность их использования студентами, особенно провинциальных вузов, затруднена; они стали библиографической редкостью.

Одно из главных достоютств сборника ¹ – значительная часть документов впервые опубликована на русском языке, а некоторые источники непосредственно извлечены из архивов. Составители обратились к таким французским публикациям источников, как ”Парламентские архивы”, материалы тогдашнего официоза-газеты ”Монитёр”, бумаги революционных ассамблей, собранные Ф. Бюше и П. Ру, полное собрание законов, декретов, ордонансов, постановлений, а также мнений Государственного совета, опубликованных Ж. Б. Дювержье.

Документы в сборнике воспроизводятся полностью либо с небольшими изъятиями, несущественными с точки зрения содержания. Это стимулирует самостоятельность в постижении исторической действительности, ибо знания добываются непосредственно из источника. Такой подход пршщипиально отличается от практики хрестоматий, дающих выдержки из документов, способных послужить лишь иллюстрацией к положениям научной и учебной литературы.

Настоящее издание порывает с некоторыми укоренившимися в нашей исторической науке догмами. Обычно любой материал по истории излагается в следующей последовательности: сначала описываются факты, имеющие отношение к социально-экономической сфере, а затем к политической. В данном же случае принят иной порядок развертывания документов. В первом томе приведены источники, касающиеся социально-политических преобразований, во втором будут опубликованы материалы, относящиеся к экономической политике революционных властей и народным движениям.

Такой подход представляется вполне правомерным, соответствующим самому духу исторических событий. Ведь вначале был осуществлен слом старой государственной власти в центре и на местах, а затем последовали экономические реформы. И важнейший поворот в ходе революции, связанный с восстанием 10 августа 1792 г., привел прежде всего к падению монархии и упразднению цензовой системы, а потом были приняты законы, регулирующие экономические отношения в деревне.

В вышедшей в свет первой книге опубликованы наказы Генеральным ипатам 1789 г., материалы, относящиеся к установлению гражданского равенства, государственно-административным реформам, преобразованиям судебной системы. Собраны истоиики по созданию национальной армии, церковной политике и, что особенно прюиечательно, по мероприятиям револющш в сфере образования, искусства, культуры.

Удачен вступительный раздел тома, где приведены наказы (составитель Л. А. Пименова). Все эти документы, ранее малоизвестные широким кругам историков, впервые переведены на русский язык. Они дают возможность ознакомиться с пожеланиями основных категорий населения: с мыслями духовенства, предложениями дворян, с просьбами и жалобами третьего сословия, с чаяниями крестьян и даже с устремлениями рабочих-подмастерьев шляпных мастерских Марселя. Документы позволяют в какой-то мере уловить воздействие передовой просветительской идеологии на умы людей. Вместе с тем наказ рабочих-подмастерьев свидетельствует об их робости, закрепощенности сознания, сильных монархических настроениях. Читателю будет интересно сопоставить этот документ с материалами, исходившими от тех же городских низов через несколько лет, когда в их лексике стали преобладать совсем иные ноты, а нижайшие просьбы превратились в решительные требования.

Впервые на русском языке появилось большинство документов сборника,

касающихся муниципальной и судебной реформ. Это тем более важно, что глубокие перемены в судопроизводстве, проведенные Учредительным собранием, почти не находят отражения в советской исторической литературе. Вообще, Н. А. Наумова, собравшая больше половины всех документов, помещенных в книге, как и другие составители, избежала столь свойственного прежде нашей [200] науке якобиноцентризма. В рамках ее проблематики § 1, посвященный 1789-1791 гг., заметно превосходит по размерам § 3, охватывающий время правления якобинцев. Если материалы о создании системы революционного правления, о якобинском терроре широко содержались и в изданиях источников в 20-е годы, а данные об этом были известны по научным трудам, то сведения о демонтаже указанной системы в посттермидорианский период, об упразднении в это время Революционного трибунала, о свертывании секционных собраний и, наконец, их запрещении мало известны многим читателям. Сообщающие эти факты тољко что обнародованные на русском языке документы позволят рассмотреть исторические явления и политические институты не тољко в период расцвета, но с начала и до конца их существования.

Большой интерес вызовут собранные Е. И. Федосовой источники о строительстве новой французской армии, в частности переведенные на русский язык материалы по этой теме, опубликованные в свое время патриархом марксистского направления историков революции А. Собулем. Составительнице удалось выпукло представить документы, связанные с военной реформой февраля 1793 г., предусматривавшей слияние батальонов волонтеров с линейными войсками и распространение принципа выборности офицерского состава на всю армию, показать здесь столкновение мнений монтаньяров и жирондистов. Документы демонстрируют руководящую роль в армейских делах Комитета общественного спасения, организовывавшего военные усилия и даже инструктировавшего генералов по вопросам тактики ведения войны. Среди важных решений, касающихся вооруженных сил, приведен декрет Совета пятисот о способе формирования сухопутной армии от 5 ноября 1798 г. Публикация этого документа, как и некоторых, относящихся к невоенной проблематике, свидетельствует о преодолении в отечественной науке представлений, выводяищх время правления Директории за хронологические пределы Французской революции и негативно сказывавиптся на осмыслении в целом революционной истории.

В рамках зарубежной историографии Великой французской революции в последнее десятилетие большим потоком идут работы по проблемам религии и церкви. Происходит переоценка роли религиозного фактора в революции в сторону ero увеличения. При этом наибольшее внимание уделяется гражданскому устройству духовенства, [200] расколовшему его и вызвавшему неоднозначную реакцию основной крестьшской массы населения в различных районах страны. В сборнике помещен и соответствующий декрет Конституанты, и диаметрально противоположные отклики на его последствия в Вандее и департаменте Канталь. Доклад комиссаров, посланных в 1791 г. в департаменты Вандея и Де-Севр, проливает свет на своеобразие умонастроений местных крестьян и тем самым отчасти и на причины будущих контрреволюционных мятежей на западе Франции. Вообще, материал, отобранный создателями сборника, отражает сложные повороты церковной политики революционных властей и борьбы вокруг нее. Но воссоздание картины неоправданно обрывается 1794 г. Между тем и на нисходящей линии Великой французской революции в том, что касается религии и церкви, происходило немало драматичного, отразившегося в документах, в частности в законодательных актах. Если с 1795 г. преследования приверженцев Рима ослабли, а их деятельность заметно оживилась и способствовала рехристианизации, то события 18 фрюктидора (4 сентября 1797 г.) круто изменили положение. За переворотом, целью которого было предупреждение дальнейших монархических поползновений, последовали жесткие решения и в отношении неприсягнувших священников, не без основания считавшихся распространителями роялистских настроений.

Первый том завершает рубрика ”Политика в области культуры”, в которой даны разнообразнейшие материалы о народном образовании, литературе, искусстве, в частности театре, и других сферах и явлениях духовной жизни. Один из наиболее объемных документов – План национального воспитания, подготовленный М. Лепелетье и представленный Конвенту Робеспьером уже после гибели автора. При всем демократизме плана, предусматривавшего всеобщее и равное образование для детей, через документ явственно проходит свойственный якобинцам идеализм и утопизм, когда революционную идеологию и общественное воспитание рассматривают как орудие разрешения всех проблем. Лепелеты решительно настаивает на отрыве пятилетних детей от семьи, в результате чего, по его мнению, ”сформируется обновленное, сильное, трудолюбивое, благоразумное, дисциплинированное поколение, которое будет отделено непроходимой стеной от нечистого соприкосновения с предрассудками нашего дряхлеющего поколения” (с. 463) . [201]

Следует приветствовать включение в сборник материалов, связанных с проблематикой революционных праздников, пољзующейся значительным интересом у французских исследователей. В этой проблематике пересекаются такие элементы общественной жизни, как нравы, идеология, массовое сознание, рештия. Документы, характеризующие революционные праздники, отличаются большой живостью по сравнению с сухими строками законов. Имеет смысл обратить особое внимание на те из праздников, в которых меньше ощущалась режиссура революционных властей, где пробивалась народная карнавальная куљтура и лучше обнаруживались настроения санкюлотов.

Читателям будут любопытны источники, в которых рассказывается о курсе в отношении памятников прошлого в революционной Франции. Здесь приведены и декрет Легислативы о разрушении памятников, вызывающих воспоминания о феодализме, и пять законов об охране древних и памятных зданий, об организации музеев и архивов. Такое соотношение материала может породить не вполне адекватные представления. Важно не обойти вниманием такое явление, как ”револющошый вандализм”, сведения о котором можно найти в источниках, в частности в донесениях комиссаров Конвента.

Среди документов, характеризующих культурную политику революции, опубликованы и материалы, касающиеся свободы печати. Такой подход представляется спорным, ибо речь идет о собственно политической проблеме, а не о вопросе культуры.

Заслуга составителей сборника состоит в том, что они решительно порвали с прежними

стереотипами, способствуют утверждению современного видения Великой французской революции. Единственное исключение – это своеобразный ”робеспьероцентризм”, чересчур обильное воспроизведение речей Робеспьера. Между тем в СССР имеется немало изданий его сочинений, тогда как речи выдающегося трибуна Мирабо первый и последний раз опубликованы в 1906 г., а выступления деятелей знаменитого триумвирата Учредительного собрания Барнава, Дюпора, Ламета и вовсе не известны советскому читателю.

Характеризуя справочный аппарат работы, надо отметить наличие многочисленных и весьма уместных примечаний к документам, раскрывающих содержание трудных терминов, дающих и иные необходимые пояснения. В конце книги имеется именной указатель, сообщающий год жизни видных деятелей революции. В них вкрались, однако, досадные погрешности. Неверно приведены годы рождения Фуше, Билло-Варенна, Фабр д'Эглантина.

В целом же наше суждение о сборнике однозначно высокое. Появилось очень нужное пособие, помогающее в решении многих учебных задач. Сделан важный почин. Подобные публикации по другим ключевым темам помогли бы преподаванию истории в вузе. Одновременно книга удовлетворяет и более широкой общественной потребности, связанной с тягой людей к самостоятельному размышлению над историческими событиями, чему содействует, прежде всего, издание первоисточников.

С. Ф. Блуменау

Комментарии

1. Ответственный редактор А. В. Адо. Составители: А. В. Адо, Н. А. Наумова, Л. А. Пименова, Е. И. Федосова, Г. С. Черткова.

Текст воспроизведен по изданию: Документы истории Великой французской революции // Новая иовейшая история, № 4. 1991

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info