СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

В малоизвестном французском периодическом издании, под названием: Le Cabinet historique, мы нашли некоторые не напечатанные доселе документы, заимствованные из отчетов, посланных последнему лотарингскому герцогу некоторым литератором по имени Sergent во время пребывания Петра Великого в Париже. В этих отчетах или Nouvelles à la main, великий русский император представлен en deshabille, так, как сам он любил показываться. Тут видно и величие его души, и вечно юная живость чувств, и эта любовь к науке, которую он завещал своей России. Вот отрывки, показавшиеся нам замечательнейшими:

10-го мая 1717 года.

Царь прибыл сюда в пятницу, в десять часов вечера. Его царское величество проводили прямо в Старый Лувр, где для него был приготовлен ужин и где, предполагалось, он будет ночевать. Для него постлана была прекрасная постель, которую мадам де-Монтеспан велела сделать для короля. Эта постель — богатейшая и великолепнейшая вещь в мире. Едва только царь взглянул на нее, как не захотел ни минуты долее оставаться в этом апартаменте и тотчас вышел и просил, чтоб его проводили в другой дом, говоря, что иначе он пойдет пешком.

Его царское величество сел в карету и его проводили в отель де-Ледигьер. Следовало принести сюда и ужин, который готовился для царя в Старом Лувре. Когда царь вошел в апартаменты, для него приготовленные, он нашел их еще слишком роскошными и постель слишком богатой, сказал, что все это годится только для парада, и лег спать в гардеробной.

На другой день утром, в половине одиннадцатого, явился к его величеству герцог орлеанский. Царь встретил его в самых дверях своего апартамента, и после нескольких приветствий, царь вошел в свою комнату, идя впереди. Он сел в свое кресло, а герцог орлеанский сел в кресло, немножко пониже царского. Они разговаривали с четверть часа в присутствии всех и потом отправились в кабинет, и с ними князь Куракин, который, как говорят, родственник царю и его переводчик, приехавший с ним [8] из Московии. В кабинете они оставались запершись более получаса, после чего герцог орлеанский возвратился...».

29-гo мая 1717 года.

«...В понедельник царь ходил в Лувр инкогнито и без всякой церемонии. Он приказал просить, чтоб ему показали коронные брильянты. Их тотчас принесли в апартаменты маршала Вильруа, который шел впереди в то время, как его величество вошел в комнату, потому что посещение это происходило без церемониала. Царь прошел прямо в ту комнату, в которой брильянты были разложены на большом столе. Его величество удивлялся количеству и величине драгоценных камней, но объявил, что не знает в них толку и потому не может оценить их по достоинству. Канцлер его величества, присутствовавший при этом, сказал, что он видел много драгоценностей во всех европейских дворах, и в особенности на Востоке, но нигде не видел таких прекрасных и в таком количестве, и прибавил притом, что ни в одной стране не думают, чтоб французский король был так богат в этом отношении. Царь спросил, во сколько оценяют те драгоценности, которые ему показали. Сэр Рондэ, который принес из них большую часть, отвечал, что они стоили около 15 000 000, еслиб их продать торговцам; но если ценить их по тому, за сколько они были куплены королем, то стоимость их достигала до 30 000 000.

Царь долго любовался этими драгоценностями и дотрогивался почти до каждой вещи; потом он поблагодарил маршала Вильруа, который, видя, что его величество сбирался уходить, предложил ему взглянуть на величайшее сокровище Франции. Царь сначала не понял, что хотел сказать маршал, но когда ему объяснили, что маршал разумел короля, его величество тотчас отвечал, что он доставит ему этим величайшее удовольствие, и немедленно собрался идти в королевские апартаменты; но маршал попросил его остаться, говоря, что он приведет короля к нему, что он и исполнил.

Тотчас, как царь увидел маленького короля, он пошел к нему на встречу и поцаловал его с нежностью и дружелюбием, которые тронули всех присутствующих. Король оставался несколько минут с его величеством, а потом отправился в свои апартаменты. Тогда маршал спросил у царя: не угодно ли его величеству дозволить, чтоб ему показали в этой самой комнате все пространство его государства. Царь был в восхищении от этого предложения. Ему представили карту, сделанную очень верно. Он тотчас же принялся ее рассматривать, замечая главнейшие города, крепости и места, замечательные сражениями, на них происходившими. Царь провел более получаса, занимаясь этой картой, потом поцаловал маршала два или три раза и отправился к себе. Я забыл сказать, что когда король ушел из апартаментов маршала в свои, маршал сказал царю, что он взял на себя смелость предложить его величеству видеть короля, потому что знал, как он его любит. Царь, который не говорил по-французски, тотчас и без [9] переводчика, отвечал тем, что приложил руку к сердцу, в знак искренности и дружелюбного согласия.

В тот же день, тотчас после обеда, царь поехал в Версаль. По его прибытии маршал де-Фессэ, который сопровождал его величество, передал его герцогу д’Антену, приехавшему сюда нарочно для встречи. Герцог показал царю все, что было в замке самого прекрасного и любопытного; но так как было уже несколько поздно, то его величество успел осмотреть только некоторые апартаменты. Во вторник он осмотрел остальные, был в капелле, в садах, где были пущены фонтаны, и наконец Трианон и зверинец. Царь нашел все гораздо лучше, нежели ожидал и, казалось, изумлялся всему. Его величество много тешился в Трианонском Саду, где он доставил себе удовольствие тем, что облил всех вельмож, бывших с ним, попросив пустить те фонтаны, рожки которых выходили из земли. В особенности он обливал графа Сарасса.

Ужинать изволил царь в Версале, а на следующий день, в среду, посетил Марли с его садами, которые показались ему местом очаровательным; потом он долго осматривал машину и тут-то удивлялся величию покойного короля, его могуществу, его вкусу и знанию во всем и в особенности его счастью в том, что он имел таких превосходных подданных, столь совершенных во всех родах искусств и ремесл. Говорят, что таковы именно были слова его величества.

Вчера вечером царь ходил смотреть два глобуса, которые находились прежде в Марли, а теперь помещаются в галереях Старого Лувра. Он нашел их превосходными. После полудня его величество посетил Берси, принадлежащее господам Пажо-де-Пост. Это место так очаровало его, что он долго не мог оставить его. Действительно, хотя это имение невелико, но отлично расположено и прекрасно устроено, и сад его, доходящий до самого берега Сены, восхитителен. Здесь сделано было множество химических опытов, что, как говорят, царь очень любит и в чем он имел весьма основательные познания.

Когда царю представили, что будет ему приятнее назначить для подарка, который король должен сделать его величеству в день его отъезда, он тотчас объявил, что не желает ни золотых, ни серебряных, ни брильянтовых вещей. Полагают, что его величеству особенно понравились тканые обои, и потому, будто бы уже приказано было выбрать несколько самых лучших гобеленовских. К этому подарку король должен присоединить весьма богатую шпагу, которую он сам поднесет его величеству, и, представляя ее, попросит царя не обнажать этой шпаги против него.

...Недавно один парикмахер поднес царю прекрасно сделанный парик. Надев на голову, его величество нашел, что парик очень длинен. Он тотчас взял ножницы и сам обрезал его по своему вкусу, после чего приказал дать парикмахеру 7 ливров 10 су, и оставил у себя парик, стоящий, говорят, более 25 экю...». [10]

Этот последний анекдот весьма известен и не раз был напечатан по-русски, но мы привели его как свидетельство современника, не принадлежащего к высшему кругу и выражающего собой массу буржуазии. Это новое доказательство внимания и любопытства парижского народонаселения в отношении ко всему, касавшемуся до необыкновенного гостя, к которому внутренно оно чувствовало более уважения, нежели к собственным принцам.