№ 16
Совещание армейского совета в Пэтни с представителями от солдат, 28 октября 1647 г.
Генерал-лейтенант Кромвель после того, как офицеры собрались, сказал:
«Настоящее совещание созвано по общественным делам. Тому, кто имеет сказать что-либо относительно их, предоставляется свобода высказаться».
Мистер Е. Сексби: Нас трое — мистер Аллен, мистер Локиер и я. Кроме того, они [агитаторы] прислали двух солдат: одного от вашего собственного полка, и одного — от полка полковника Уоллеса — и еще двух джентльменов: мистера Уайлдмена и мистера Петти. [207]
Генерал-комиссар Айртон: Комиссии совета офицеров было поручено рассмотреть документ, который озаглавлен «Дело армии», проанализировать все его детали и сделать по нему какие-либо заключения и предложения настоящему совету. Комиссии было также поручено послать за теми лицами, которые имеют отношение к этому документу. Комиссия собралась в тот же вечер; и тогда решено было, что следует пригласить нескольких из этих джентльменов прибыть вместе с нами сюда.
Мистер Е. Сексби: Генерал-лейтенант высказал пожелание, чтобы я ознакомил его с существом их просьбы... Причиной нашего несчастья служат два обстоятельства: 1) Мы стремились удовлетворить всех людей, и это было хорошо; но когда мы попытались это сделать, то у всех мы вызвали только недовольство. 2) Мы старались угодить королю, но я думаю, что мы ему не угодим никак, за исключением разве того, что всем перережем глотки; и мы стремились поддерживать дом, который оказался из гнилых досок; я разумею парламент, который состоит из компании разложившихся членов. Поэтому мы настоятельно просим вас, чтобы вы приняли это обстоятельство во внимание.
Генерал-лейтенанту и генерал-комиссару я скажу только одно: доверие к вам и репутация ваша сильно подорваны по двум причинам. Одна из них: стремление устроить дела таким путем, который, мы думали, удовлетворит всех людей и который вызвал недовольство у всех — я разумею отношение к королю. Другая — отношение к парламентской власти (за которую большинство здесь готово было отдать свою жизнь), чтобы видеть в ней власть, которой мы будем добровольно подчиняться, если нас будут к тому призывать лояльным образом... Я хотел бы чтобы вы рассмотрели те предложения, которые вам представлены. И если вы способны видеть резонные доводы, то вы объединитесь вместе с нами для того, чтобы облегчить состояние страны и успокоить дух наших товарищей солдат...
Айртон: Как было указано Генеральным советом и как в согласии с этим действовала комиссия, мы хотели, чтобы эти джентльмены [агитаторы], будучи членами армии, вошли бы в переговоры с Генеральным советом армии и комиссией, назначенной им, для взаимного согласования. Из прочитанного документа [ответа агитаторов] следует, что они, по-видимому, пришли к твердому решению считать себя партией или особым советом, отличным от Генерального совета армии... Они, по-видимому, ждут главным образом согласия со стороны других, имея мало склонности идти на соглашение с другими путем каких-либо уступок...
Кромвель: Те предложения, которые вы нам теперь делаете, для нас новы; ...мы совершенно не имели возможности их рассмотреть, ...так как мы видим их теперь лишь впервые... Несомненно, однако, что документ этот предлагает чрезвычайно большие изменения в самом существе государственного строя нашей страны... И мудрые и богобоязненные люди должны рассмотреть, каковы будут последствия таких перемен, как эти... Я думаю также, что нужно рассмотреть также и вероятность путей и средства достичь предлагаемого: то есть [208] рассмотреть путем разумного взвешивания и суждения, готовы ли умы и чувства населения нашей страны принять эти предложения и осуществлять их и какова вероятность преодолеть или устранить те великие затруднения, которые лежат на нашем пути... Нам еще остается рассмотреть, какие обязательства лежат на нас... Во время нашего опасного положения мы издали наши декларации. Парламент хотел, поскольку наши декларации носили очень общий характер, чтобы мы их разъяснили, что мы разумеем в них по ряду пунктов. И, сделав это, мы должны теперь рассмотреть, насколько это обязывает или не обязывает нас...
Уайлдмен: Центр тяжести речи генерал-лейтенанта в том, что прежде, чем рассмотреть, что справедливо в заявлении, нужно рассмотреть, какие обязательства лежат на нас... На это я должен сказать, что сначала необходимо рассмотреть, честно ли и справедливо ли принятое обязательство, или нет; если оно несправедливо, то оно не связывает людей, хотя бы было дано под присягой..., и делом чести для человека бывает отказаться от своего прежнего обязательства и чувствовать отвращение к нему...
Айртон: Я не могу согласиться с тем, что нужно придерживаться принципа, что всякое обязательство связывает лишь в зависимости от того, справедливо оно, или нет... Такого рода принцип был бы разрушителен для государства и уничтожил бы плоды тех обязательств, о которых мы говорим теперь. Люди с такими принципами будут считать себя не связанными никакими законами, если по их оценке эти законы недостаточно хороши...
Человек из Бедфордшира: После того как я несколько раз слышал чтение документа [Народного соглашения] и выражал свое согласие с ним, меня просили участвовать в его представлении; пославшие хотели, чтобы документ был представлен настоящему совету, чтобы заручиться, если это возможно, его содействием. Я вижу, что вы в настоящее время настаиваете на том, чтобы были подвергнуты рассмотрению обязательства армии. Я сознаюсь в своем полном незнакомстве с этими обязательствами, но я полагаю, или, по меньшей мере, надеюсь,... что существо документа содержит то, на что народ имеет право. Что же касается изменения государственного строя, которое считается таким опасным, то я полагаю, что опасностей в этом много, но без этого опасностей еще больше, так как я думаю, что если вы оставите правительство в том виде, в каком оно теперь, и вернете короля, то в этом будет больше опасности, чем в смене правительства...
Уайлдмен: Мое большое беспокойство вызывает принцип, что если человек принял обязательство, то, хотя бы оно оказалось несправедливым, он должен выполнять его и страдать под его тяжестью... Мне этот принцип представляется весьма опасным, и я говорю о нем особенно потому, что он опять начинает распространяться в армии. Между тем он противоречит первоначальным декларациям армии, которые стояли за принцип свободы и права, за законы природы и народов, за которые люди должны бороться, если бы какие-либо власти их нарушили... Я полагаю, что вы уходите от существа вопроса... Представители солдат думают, что отсрочка в решении этого [209] вопроса может позволить их неприятелю достичь такого положения, при котором он сможет их уничтожить. В данном случае вопрос можно поставить так: будет ли справедливо, если король будет поставлен в такое положение, что он сможет погубить народ...
Капитан Одли: Мистер Уайлдмен говорит, что если мы будем медлить, ...пока вы удовлетворяете друг друга, то придет король и скажет, кого первого нужно будет повесить...
Кромвель: Позвольте мне сказать, что в ваших умах... имеются представления и подозрения, будто мы склонны и привержены к определенным формам правления..., так что с вашей стороны бесплодно говорить с нами или рассчитывать на какое-либо соглашение с нами... И я думаю, что у вас имеются представления, будто мы склонны поддерживать ту часть законодательной власти страны, которая находится вне палаты общин. Вы убедитесь, что мы весьма далеки от того, чтобы быть связанными такой специальной предпосылкой, чтобы не соглашаться с вами... И если это так, нам остается лишь говорить о том, как мы должны идти к этой цели, к которой стремимся все... Обсуждение этого дела нужно поручить комиссии.
[Избирается комиссия в составе 18 человек от Генерального совета, совместно с агитаторами от пяти полков и теми джентльменами, которые прибудут с ними для рассмотрения «Народного соглашения», деклараций и обязательств].
The Clarke Papers, v. I, pp. 300-345.