СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЦЗЯ И

ОДА СОВЕ

ФУ НЯО ФУ

«Фу няо фу» («Ода сове») написана Цзя И (Цзя Шэн, 201-169 гг. до н. э.). Это произведение занимает видное место в истории литературы эпохи Хань. Эрудиция и литературный талант автора рано обратили на себя внимание современников. Двадцати с лишним лет он попадает к императорскому двору, получает звание боши, которое присваивалось лучшим умам государства, выступает с проектами реформ молодой Ханьской империи. Блестящий полемический дар снискал молодому ученому благосклонность Просвещенного государя — ханьского императора Вэнь-ди (179-156 гг. до н. э.) — и одновременно ненависть менее удачливых соперников. По их наговору Цзя И был отправлен в почетную ссылку в Чанша наставником князя.

По пути в Чанша, проезжая места, связанные с именем великого поэта Цюй Юаня, он пишет оду «Дяо Цюй Юань фу» («Плач по Цюй Юаню»), в которой осуждает стоявшую у власти чернь, неспособную понять возвышенных устремлений «благородного мужа». Свою знаменитую «Фу няо фу» он создает уже в Чанша. В этом произведении Цзя И излагает взгляды на мир, близкие мировоззрению Чжуан-цзы и других даосов.

После почти пятилетней опалы поэт был возвращен ко двору и назначен наставником одного из сыновей императора. Видимо, именно тогда из-под его кисти вышел знаменитый трактат «Го Цинь лунь» («Рассуждение, порицающее династию Цинь»), в котором он исследует причины возвышения и гибели предшествующей династии. Цзя И критиковал ее методы управления, основанные на жестокости и насилии, неспособность перестроить политику при переходе к этапу стабилизации нового государства, за пренебрежение конфуцианскими принципами гуманности и справедливости, наконец — за нежелание использовать мудрых советников. Цзя И призывал ханьский царствующий дом извлечь урок из опыта дома Цинь, ибо «прошлое — учитель будущего». Этот трактат приводит в «Ши цзи» Сыма Цянь; в качестве составной части он входит также в современный текст «Синь шу» («Новая книга») Цзя И (аутентичность сомнительна).

Цзя И умер 33 лет от роду, вскоре после трагической смерти своего воспитанника, которую он тяжело переживал. Кроме указанных сочинений до нашего времени дошло несколько его од и докладов императору. В философском отношении наиболее интересна «Фу няо фу». Ее перевод выполнен по тексту «Вэнь-сюань» («Литературного изборника»), составленного в VI в. (Издание «Шанъу иньшугуань». Т. 1. Шанхай, 1959).

И. С. Лисевич [109]

Ода сове

Когда И был наставником князя Чанша, на третий год влетели в обиталище И совы, уселись возле него. Сова же птица неблаговещая ¹. Когда И был сослан на жительство в Чанша, Чанша было [местом] жалким и сырым, И убивался и скорбел, полагая, что долго не протянет, и написал [эту] оду, дабы к нему проявили великодушие. Она гласила следующее:

В год шаньэ ²,
В четвертый месяц, когда начинается лето,
На исходе дня гэн-цзы,
Совы слетелись к моему обиталищу,
Расселись возле меня
С видом невозмутимым и безразличным...
Когда во множестве являются необычные существа,
Про себя дивишься причине этого;
Вынул книгу, чтобы погадать,
И книга указала число,
[А предсказание под ним] гласило:
«Если дикая птица влетела в дом,
Хозяин его покинет!»
«Разреши спросить тебя, о сова,
Почему я уйду?
Если по причине благой — скажи мне,
Если из-за несчастья — объясни, в чем беда.
Скоро ли, долго ли ждать ее Укажи мне срок!»
Сова вздохнула печально,
Голову подняла, расправила крылья...
«Если уста твои говорить неспособны,
Прошу — отвечай тайниками сердца!» ³
«Тьма вещей претерпевает изменения и превращения,
И нет им ни отдыха, ни покоя.
[Они] движутся в водовороте:
Тот, кто начал движение, — возвращается.
[Зримые] формы и ци сменяют друг друга,
Подобно [личинке] цикады, [сбрасывающей кожу] ⁴.
Глубину, сокровенность и беспредельность этого
Речь человеческая выразить не в силах!
О беды! На них строится счастье!
О счастье! За ним скрываются беды!
Скорби и радости толпятся у [одних] ворот,
Добро и зло [обитают] в одних и тех же местах.
Вот ведь царство У было великим и могучим,
А Фу-ча потерпел поражение;
[Царство] Юэ оставалось [только] в Гуйцзи,
Но Гоу Цзянь стал властвовать миром ⁵;
[Ли] Сы в странствиях своих достиг успеха,
А скончался от пяти казней ⁶;
Фу Юэ был каторжником,
А стал канцлером У-дина! ⁷
Как разделить свившиеся в жгут
Нити счастья и бед?
Судьбу предсказать невозможно Кто знает ей предел! [110]
Если воды быстры — будет засуха ⁸,
А если стрелы быстры — [летят] далеко!
Тьма вещей влияет одна на другую,
Побуждая и откликаясь, вершит взаимный круговорот.
Когда испарения восходят к тучам — выпадает дождь;
[Все] взаимно связано, спутано и переплетено.
Великий Гончарный круг ⁹ разбрасывает вещи Безбрежность [его] не имеет границ.
Небо невозможно постичь мыслью,
Дао невозможно учесть в своих замыслах.
Кто знает свой срок?
Скоро ли [он наступит] — зависит от судьбы».
Итак, Небо и Земля — вот плавильная печь,
Созиданье и превращения — вот плавильщик,
Инь и ян — вот [его] уголь,
Мириады вещей — вот [выплавленная им] бронза.
Сочетание и рассеяние, исчезновение и покой...
Разве существует что-то неизменное?
Тысячи изменений, мириады превращений Не бывало еще им конца!
Нежданно-негаданно стал ты человеком Но стоит ли за это цепляться?
Превратился в иную вещь И тоже стоит ли горевать?!
Малая мудрость себялюбива,
Презирает [все] остальное, дорожит [лишь своим] "я".
Для тех же, кто проникает в суть и видит великое,
Нет среди вещей ни одной недостойной.
Бедняк жизнь отдаст за богатство,
Удалой молодец — за славу,
Тщеславный умрет ради власти,
Но обычный человек жаждет жизни.
Некоторые рабы принуждения и соблазнов
Стремятся то за тем, то за другим,
Но великие люди не сгибаются:
Бесчисленные изменения [для них] равны и одинаковы.
Глупцы опутаны обычаями,
Стеснены ими, словно закованные [в кандалы] каторжники...
Только человек совершенный, отринувший вещи,
Один в паре с Дао.
Все люди мятутся в заблуждениях,
Добро и зло теснит им грудь Один лишь человек Истины безмятежен и невозмутим,
Только он дышит [в ритме] Дао.
Освободившийся от пут мудрости, отринувший зримые формы,
Перешагнувший через жалость к себе самому,
[Он] безбрежен и пуст, смутно-неясен, [как сновиденье].
Он стремится вниз по течению
И прекращает свой бег, достигнув тверди.
[Он] отпускает на волю тело, полагаясь [лишь] на судьбу,
Не считая его своей собственностью.
Жизнь для него — плаванье по воле волн,
Смерть для него — обретение пристанища.
[Он] спокоен, словно гладь глубокого источника;
Носится по волнам, словно челнок без привязи;
И потому не считает [свою] жизнь [только] своим сокровищем,
Пестует в себе пустоту и податливость [течению].
Человек дэ ничем не обременен,
Знает судьбу и не печалится...
Так стоит ли предаваться сомнениям
По пустячному, как горчичное зернышко, поводу?!

Комментарии

1. В оригинале сказано более пространно: «сова фу, похожая на сову сяо»; поскольку установить признаки этих разновидностей сейчас затруднительно, мы эту деталь в переводе пропускаем: читателю она вряд ли что-нибудь даст.

2. По свидетельству первого китайского толкового словаря «Эр я», входящего ныне в конфуцианский канон, так назывался тот год, когда планета Суйсин (Юпитер) находилась в созвездии Мао (четвертом из двенадцати зодиакальных созвездий). Китайские авторы считают, что указанное положение светил приходилось, в частности, на 7-й год правления ханьского императора Вэнь-ди, т. е. на 173 г. до н. э.

3. По воззрениям древних китайцев, сердце обладало способностью сверхчувственного познания; открытое в океан мировой духовности, оно могло быть трансцендентно соединено со всем сущим; возможна была и передача мысли «от сердца к сердцу».

4. Ци, по-видимому, следует рассматривать здесь как духовное начало. В ханьском Китае существовала точка зрения на вещи как на своего рода конденсат духовного ци. Так, например, Ван Чун в главе «О смерти» пишет следующее: «Человек порождается духовным эфиром (шэнь ци) и со смертью вновь в него возвращается... Эфир порождает человека подобно тому, как вода рождает лед. Вода, затвердев, становится льдом, дух, сгустившись, становится человеком. Растаяв, лед превращается в воду, а человек со смертью вновь [становится] духом (шэнь)». В этом отрывке Ван Чун описывает как раз ту смену зримых и незримых форм, о которой говорит Цзя И.

5. Автор говорит здесь о переменчивости военного счастья, подтверждая свою мысль примерами из многолетней борьбы между двумя могущественными царствами Южного Китая: У и Юэ.

Царь У (царство находилось в Юго-Восточном Китае), Хэ-люй (514-496 гг. до н. э.), прослышав, что умер его давний враг, юэский царь Юнь Чан, напал на его царство, но был ранен в битве стрелой и скончался. Перед смертью он завещал своему наследнику Фу-ча (495-473 гг. до н. э.): «Ни в коем случае не забудь [отомстить] Юэ!». Через три года новому юэскому царю Гоу Цзяню (496-465 гг. до н. э.), донесли, что Фу-ча день и ночь муштрует воинов, надеясь отомстить, и Гоу Цзянь решил первым нанести удар. Не послушав своего мудрого советника Фань Ли, он поднял армию, но потерпел сокрушительное поражение от хорошо подготовленных войск Фу-ча. Всего с 5 тыс. латников он укрылся в отдаленной области Гуйцзи. Гоу Цзяню пришлось пойти на унижение, признав себя подданным Фу-ча, чтобы сохранить за собой царство; но усыпив бдительность победителя, он через какое-то время сокрушил его власть, довел до самоубийства, а впоследствии стал гегемоном Поднебесной (см. примеч. 73, 74 к «Янь те луню»).

6. Ли Сы (280-208 гг. до н. э.), уроженец царства Чу, ученик великого китайского философа Сюнь-цзы, в поисках места, где бы он мог найти применение своим талантам, прибыл в царство Цинь. Поступив там на государственную службу, он со ступеньки на ступеньку поднимался по служебной лестнице, пока не достиг звания первого советника циньской империи. С его именем связаны создание империи, административные реформы, введение суровых законов, запрещение и сожжение книг, подделка завещания Цинь Ши-хуана. При наследнике Цинь Ши-хуана (см. примеч. 34 к главе первой «Синь юя»), достигнув вершин власти, возможной для безродного человека, Ли Сы был оговорен своим соперником, евнухом Чжао Гао. Возможно, сыграли роль и попытки Ли Сы удержать нового императора от излишних жестокостей. Престарелый министр был брошен в тюрьму и подвергнут мучительной казни на рыночной площади столицы. Когда в день казни его вместе с сыном выводили из узилища, этот вельможа, некогда вершивший судьбы всей Поднебесной, с грустью вспомнил родные места, где жил еще простым человеком: «Больше уже никогда не выйти нам с тобой из Восточных ворот Шанцая вместе с рыжим псом и не погнаться за хитрым зайцем», — сказал он сыну.

«Пять казней» в древности имели разные варианты, но всегда представляли собой набор наиболее тяжких телесных наказаний, включая смертную казнь. Чаще всего это было клеймение лба, отрезание носа, отсечение ног, оскопление, истребление родичей и смертная казнь (Ли Сы, в частности, после продолжительных мучений был перерублен пополам).

7. Легенда о Фу Юэ упоминается в «Шу цзине» (гл. 12) и детализируется комментаторами. Согласно легенде, мудрому иньскому царю У-дину во сне явился некто Юэ, которого он затем тщетно искал среди придворных. Не обнаружив «настоящего человека» во дворце, царь разослал гонцов во все концы своих владений и наконец отыскал Юэ где-то в горах, среди каторжников, строивших земляную дамбу. Уверенный в вещем характере сна, царь сделал Юэ своим Первым Советником и впоследствии не имел повода в этом раскаиваться. Позднее по месту обнаружения Юэ дали фамилию Фу.

8. Имеется в виду, что воды сходят быстро и не успевают напоить землю.

9. Великий Гончарный круг — Дао, Путь.